Олег Шишкин - Красный Франкенштейн. Секретные эксперименты Кремля

Что касается опытов искусственного осеменения самок антропоморфных обезьян, то их необходимо организовать в тропической зоне и обставить так, чтобы работу можно было поставить во всем объеме намеченной программы, в которой на первое место я выдвигал опыты гибридизации между различными видами антропоморфных обезьян.

Для этого необходимо организовать обезьянник со взрослыми шимпанзе, орангутангами и гиббонами, например во Французской Гвинее и Камеруне, где кроме шимпанзе водятся и гориллы. Организация этого обезьянника без затрат значительных средств немыслима. Ввиду этого опыты гибридизации на антропоморфных обезьянах необходимо связать с задачей более крупного масштаба, которая могла бы заинтересовать широкий круг исследователей всестороннего изучения антропоморфных обезьян с точки зрения биологии, психологии, гельминтологии [35] Гельминтология — наука о паразитических червях и заболеваниях, вызываемых ими у человека, животных и растений. , патологии как видов, заведомо обреченных на угасание и вместе с тем исключительно интересных по своей близости человеку»20.

Многие пункты доклада, как видно из текста, были продиктованы желанием Ильи Ивановича продолжить сотрудничество с Институтом Пастера. Не случайно он упоминал и французские колонии Гвинею и Камерун. Там имелась база и некоторые, важные в таком деле, знакомства в администрации, которые помогли без хлопот решить все формальности. Возможно, Иванов вспомнил об обещанном острове, который можно было арендовать у колониальной администрации.

Рассчитывая на понимание Николаем Горбуновым всех тонкостей процесса, профессор заканчивал свой отчет словами благодарности французским друзьям: «Считаю свои долгом еще раз отметить ту независимую моральную и посильную материальную поддержку, которую мне неизменно оказывала Дирекция Пастеровского института в лице д-ра Roux и профессора Calmetta, а также в высшей степени любезное и предусмотрительное отношение со стороны генерал-губернатора Французской Западной Африки Carde-а и губернатора Французской Гвинеи г. Poiret. Позволю себе просить Академию наук не отказать выразить благодарность вышеуказанным лицам за оказание мне содействия при выполнении моей командировки»21.

К отдельным заслугам экспедиции в Африку Иванов относил собирание зоологических и ботанических коллекций для Академии наук. Они, действительно, отличались разнообразием и объемом. Кроме того, он не преминул упомянуть и такой факт: «Для Этнографического музея Академии наук нами привезен, по-видимому, весьма ценный фетиш (деревянная статуя) и редкий образец примитивного туалета негров»22.

Из последнего пассажа сложно было понять, идет ли речь о каком-то необычном украшении, или о специфическом санузле, изобретенном африканцами.

Отчет был закончен в пятницу 22 декабря. Перед самыми новогодними праздниками Иванов не решился отправлять документ и сделал это только 4 января 1928 года. В целом в Кремле Председатель комиссии по содействию работам Академии наук СССР Николай Горбунов положительно оценил успехи профессора, хотя появление на страницах сугубо секретного документа каких-то французских ученых из Института Пастера раздражало. Иностранцев не следовало вводить в курс этого пикантного дела, тем более связанного с анатомическими тайнами вождей советской власти и мировой революции. Пугала и информация Рубакина о болтовне профессора Иванова с белогвардейцем Ткачевым. Этот антисоветский материал, напечатанный в эмигрантской газете «Русское время», был переслан в Москву и наводил на неприятные размышления.

Но Иванов по-прежнему был уверен в себе. Он выступал на многочисленных лекциях, сыпал цитатами из писем друзей из Института Пастера или немецких антропологов. Именно тогда на гребне своей славы африканского землепроходца, он официально выдвигает идею создания специальной отрасли животноводства — обезьяноводства23. Здесь, конечно, термин «обезьяноводство» следовало понимать весьма условно, так как нам уже известно, что не эта цель в действительности вдохновляла профессора. Эту перспективную отрасль сельского хозяйства правильнее было бы назвать «экспериментальным человеководством». А продукт ее — «ценным гибридом», незаменимым в кремлевской медицине и газовых камерах РККА.

Одними из первых, кто услышал интригующую информацию Иванова, стали сотрудники Института экспериментальной эндокринологии. К ним профессор относился с особым вниманием и даже трепетом. Еще находясь в африканских джунглях и испытывая неимоверные лишения, Илья Иванович все же находил время связаться со светилами медицины, и тогда в далекую Москву прилетала заветная весточка. Она могла растрогать докторов и взволновать советских журналистов. 13 августа 1927 года газета «Известия» сообщала: «Московский государственный институт экспериментальной эндокринологии получил телеграмму, что пойманные экспедицией профессора Иванова на территории Французской Гвинеи девять больших обезьян-шимпанзе прибыли в Марсель».

Эндокринологи не только поддерживали его экспедицию. Они аплодировали и его выступлениям, и напряженно ждали от него главного — материала для трансплантаций. И как только материал достиг пределов СССР, им уже не терпелось побыстрее осуществить омоложение кремлевских старцев и таким образом повысить свой научный статус. Их не волновали проблемы эволюции обезьян, их беспокоила собственная эволюция в коридорах советской власти. По этим гулким коридорам каждый день проносились целые стада Homo futuris’ов. И стать членом их краснознаменной популяции считалось величайшим подарком судьбы.

Чтобы еще больше убедить будущих высоких пациентов в необходимости и элементарности будущих операций по омоложению, эндокринологи стали устраивать различные конференции с сообщениями об успехах геронтологии во всем мире. Директор Института экспериментальной эндокринологии Шервинский в начале 1928 года огорошил своих подчиненных рассказом о новой победе над старостью итальянских медиков.

Он говорил: «За последнее время медицинская клиника Генуэзского университета, руководимая проф. Н. Пенде, с успехом проделывает опыты пересадки больным целых групп желез, недостаточность которых наблюдается в организме больного, Установлено, что одновременная пересадка нескольких желез (половой, щитовидной и гипофизов) дает им возможность взаимно содействовать функциям друг друга. Пересадки эти прекрасно переносятся даже больными детьми, и заживление обычно наступает через 4–5 дней. Терапевтический эффект отмечается позднее, через 2–3 месяца»24.

В этом сообщении особенно интриговало то, что уже и к детям в Италии применяются операции по омоложению. Складывалось такое впечатление, что эпидемия преждевременного старения, словно ураган, обрушилась на Европу, не щадя ни старого, ни малого. И только гуманные хирурги типа Пенде способны поставить непреодолимый заслон на пути страшного недуга. И все это происходило не где-нибудь, а в Италии Бенито Муссолини. Там счастливые старики и дети имели право на шматок обезьяньих гениталий.