Олег Шишкин - Красный Франкенштейн. Секретные эксперименты Кремля

3 ГАРФ Ф. 3316. — Оп. 45. — Д. 19. — Л. 48.

4 ГАРФ. Ф. 3316. — Оп. 45. — Д. 18. — Л. 72.

5 ГАРФ. Ф. 3316. — Оп. 45. — Д. 19. — Л. 16.

6 ГАРФ. Ф. 3316. — Оп. 45. — Д. 16. — Л. 121.

7 Там же. Д. 18. Л. 72–71.

8 Там же. Л. 70.

9 ГАРФ. Ф. 3316. — Оп. 45. — Д. 16. — Л. 71.

10 ГАРФ. Ф. 3316. — Оп. 45. — Д. 18. — Л. 70.

11 Красная газета. Вечерний выпуск. — 1928. — 7 января.

12 ГАРФ. Ф. 3316. — Оп. 45. — Д. 18. — Л. 69.

13 ГАРФ. Ф. 3316. — Оп. 45. — Д. 18. — Л. 70.

14 Красная газета. — 1927. — 20 декабря.

15 Красная газета. Вечерний выпуск. — 1927. — 19 декабря.

16 Там же.

17 Красная газета. Вечерний выпуск. — 1927. — 21 декабря.

18 ГАРФ. Ф. 3316. — Оп. 45. — Д. 18. — Л. 66.

19 Там же. Л. 64–63.

20 ГАРФ. Ф. 3316. — Оп. 45. — Д. 18. — Л. 69–68.

21 Там же. Л. 61.

22 Там же.

23 Скаткин П.Н. Илья Иванович Иванов — выдающийся биолог. С. 53.

24 Красная газета. Вечерний выпуск. — 1928. — 19 января.

25 Там же.

26 Красная газета. Вечерний выпуск. — 1928. — 19 января.

27 Сельскохозяйственная газета. — 1929. — 23 июня.

28 Гремяцкий М. Смерть и оживление. — М., 1927. — С. 24.

29 Там же. С. 21.

30 Там же. С. 25.

31 Гремяцкий М. Смерть и оживление. С. 26.

32 ГАРФ. Ф. 3316. — Оп. 45. — Д. 18. — Л. 113.

33 Там же.

Сухумский питомник с нетерпением ждал приезда профессора Иванова. А он время даром не терял. Снова и снова ученый проверял технику искусственного осеменения и будущего спасения человечества на баранах в животноводческих совхозах «Овцевод» и «Скотовод».

А в Сухуми зачастили вожди. Появляясь в столице Абхазии, они считали своим долгом непременно посетить новую местную достопримечательность — обезьяний питомник. Кто-то — для того, чтобы узнать о подготовке к будущему чуду — скрещиванию, кто-то — чтобы посмотреть на своих возможных доноров для омоложения.

Летом 1928 года сюда приехали нарком путей сообщения Рудзутак, нарком обороны Ворошилов и член ЦКК Смидович. Осмотрев вольеры, кремлевские администраторы оставили свои записи в книге почетных посетителей в форме своеобразного диалога:

«Рудзутак: “Не разберешь, предки это или потомки”.

Ворошилов: “Для того чтобы разобраться в этом, нужно обратиться к тов. Семашко”.

Смидович: “Не потомки, конечно, и не предки, а милые родственники. Не плохо родственничкам, но будет еще лучше. И я рад, что от них будет большая польза науке”».

Интересовался делами питомника и председатель Совнаркома Абхазии Нестор Лакоба. 28 августа 1928 года он начертал: «Начало положено. Дальнейшему успеху дела всячески будет способствовать Абхазское правительство»1.

Однако самым важным гостем, которого всегда ждали в Сухуми, был управляющий делами Совета народных комиссаров Николай Петрович Горбунов. Он тоже отметился в книге почетных посетителей: «Вторично посещаю питомник. За полтора года проделана большая работа. Разница большая, тогда было только начало осуществления идеи. Сейчас мы застали питомник на середине пути. Пожелаю, чтобы через год в основном работы были бы окончены и чтобы учреждение могло бы функционировать полным ходом.

Задача перед учреждением большая. Мысль в его основе смелая. Желаю успеха. Горбунов»2.

Приезжал и сам председатель Совнаркома Алексей Иванович Рыков. О его визите сообщила «Советская Абхазия»: «Посетивший в прошлом году питомник тов. Рыков подчеркнул важность развертывания персоналом питомника работы по популяризации естественных знаний»3.

В своем отчете, адресованном начальнику Управления научных институтов Наркомздрава, руководитель питомника Тоболкин указывал: «…информировались также члены правительства, члены партии, которые интересовались делами обезьянника. За время деятельности питомник встречал только одну поддержку, начиная от рабочих, кончая видными нашими избранниками»4.

Правительственный ажиотаж, возникший в Абхазии, был, конечно, связан с интригой предстоящего опыта, однако в большей степени это был осмотр потенциальными клиентами своих доноров. Наука наукой, а вторая молодость волновала советскую элиту несравненно больше.

В июле 1928 года завершилась надстройка корпуса Кремлевской больницы на улице Грановского, и в новом помещении воцарился хирург Розанов. От него ждали чудесного исцеления с помощью обезьяньих трансплантаций.

А тем временем в питомник стали поступать все новые и новые антропоморфные спасители коммунизма. Масштабы обезьяньих закупок, проходившие в 1928 году, впечатляли. Визиты братьев по крови регулярно освещались все той же «Советской Абхазией». 19 сентября 1928 года она сообщила: «На днях в сухумский обезьяний питомник прибывает из-за границы новая партия обезьян в количестве 46 штук. В числе прибывающих имеются 4 оранга, 8 шимпанзе, 25 гамадрилов и 8–10 разных видов павианов. Для прибывающих обезьян приготовлено специальное помещение».

Разнообразие антропоморфного материала бередило душу профессору Иванову. Едва узнав о вполне половозрелых орангутангах, появившихся в Сухумском питомнике, Илья Иванович приготовился выехать на Черноморское побережье. Вариант с такой обезьяной мог быть не менее привлекательным, чем с шимпанзе. Тем более орангутанги достаточно апатичны и не столь конфликтны, как шимпанзе.

Глава обезьянника Тоболкин часто выезжал в Москву, присутствовал на заседаниях руководства Эндокринологического института и выбивал деньги для содержания питомника. Иванов бывал в обезьяннике лишь в особые летние месяцы.

Одним из научных специалистов, на котором лежала постоянная ответственность за обезьян, был Леонид Николаевич Воскресенский. Это был ученый универсальной специализации. Так же, как и Иванов, ученик академика Павлова. В 1910 году Воскресенский закончил медицинский факультет Казанского университета и уже через два года в лаборатории Ивана Павлова в Петербурге приступил к изучению вопросов физиологии головного мозга. В 1916 году вместе с маститым руководителем ему удалось опубликовать в Известиях петроградской биологической лаборатории «Материалы к физиологии сна». Одновременно Воскресенского интересовали зоотехнические проблемы, и он углубился в исследование физиологии молочной железы у животных.

После революции ученый не эмигрировал, а стал заниматься наукой в новой стране. В 1923 году, когда в России вышла первая книга Воронова «Сорок три прививки от обезьяны человеку», Воскресенского увлекли идеи, связанные с омоложением. Свои предположения на этот счет ученый проверял на государственном конезаводе в Твери. А уже год спустя опубликовал статью «Омоложение людей и крупных сельскохозяйственных животных». В октябре 1925 года Леонида Николаевича ожидал серьезный карьерный рост: он стал заместителем директора Института по изучению высшей нервной деятельности. В его компетенцию входило заведование экспериментально-хирургическим отделением Физиологического отдела. И здесь он вновь возвратился к идеям академика Павлова, встав во главе «исследований по физиологии головного мозга по методу условных рефлексов»5.