Михаил Виниченко - «Линия Сталина» в бою

Главной ударной силой 8-й армии был 12-й механизированный корпус (командир генерал-майор Н.М. Шестопалов, начальник штаба полковник Калинченко). Его формирование началось в марте 1941 года. К 22 июня 1941 года в своем составе корпус имел 23-ю (полковник Т.С. Орленко) и 28-ю (полковник И.Д. Черняховский) танковые дивизии, а также 202 моторизованную дивизию (полковник В.К. Горбачев). В составе этого корпуса насчитывалось: 781 танк, в том числе 236 БТ-7 и 477 Т-26, 11 танков Т-27, а также 16 танков «Рено», «Фитат» и «ТКС». Также входило – 40 122-мм и 12 152-мм гаубиц, 39 бронемашин, более 1200 различных автомашин, 74 трактора, 57 мотоциклов и более 30 тысяч личного состава. Для управления всем этим большим хозяйством полагалось иметь 68 радиостанций, но в наличии их было всего 16 штук.

Начало войны для руководства корпуса было неожиданным, но мероприятия по повышению боевой готовности этого соединения проводились. Об этом говорит тот факт, что в период 16–17 июня 1941 года командование корпуса и офицеры штаба осуществляли проверку мобилизационной готовности частей 202-й мотострелковой дивизии. И хотя недостатков было выявлено много, но в целом руководство корпуса сочло эту дивизию боеготовой.

В 23 часа 17 июня из штаба Прибалтийского Особого военного округа поступила директива о приведении 12-го механизированного корпуса в боевую готовность. С получением этой директивы командир корпуса немедленно убыл в штаб соединения и 18 июня утром отдал приказ о выводе штабов дивизий из мест постоянной дислокации в районы сосредоточения по тревоге.

О вторжении германских войск на территорию СССР командир корпуса узнал только в 7 часов 30 минут 22 июня. В 8 часов утра он отдал приказ о приведении соединений в боевую готовность и поставил им боевые задачи. К 22 часам 22 июня соединения сосредоточились в указанном им районе западнее Шауляя. Правда, выполняя эту команду, они в течение дня на маршрутах движения неоднократно подвергались авиационным ударам противника, в результате чего потеряли почти два десятка танков. Кроме того, при выходе в запасный район в местах постоянной дислокации из-за неисправности было оставлено 107 танков и 19 бронеавтомобилей.

В течение дня 22 июня командир корпуса неоднократно пытался связаться с командующим 8-й армии с тем, чтобы уяснить обстановку и получить конкретную задачу. Но связь постоянно нарушалась, а командующий армией сам плохо ориентировался в происходящем и отделывался общими фразами. Поэтому в конце 22 июня командиры соединений от командира корпуса получили указания на предстоящий день типа: «артиллерию на позицию, быть в готовности разгромить противника».

В ночь на 23 июня наконец-то был получен приказ штаба 8-й армии, в котором 12-му механизированному корпусу совместно с 3-м механизированным корпусом была поставлена задача – в 4 часа утра 23 июня нанести контрудар по вклинившемуся противнику. В это время обозначилось два направления вклинения противника в оборону армии: севернее и южнее Шауляя. По какой группировке наносить контрудар, указано не было.

Тем не менее, командир 12-го механизированного корпуса в соответствии с приказом командующего 8-й армией принял свое решение. В соответствии с этим решением 202-я моторизованная дивизия должна была обороной воспретить дальнейшее продвижение противника, а танковые дивизии во взаимодействии с 3-м механизированным корпусом провести контрудар и уничтожить вклинившуюся группировку противника, которая двигалась южнее Шауляя. При этом получалось так, что контрударные танковые дивизии должны были наступать в полосах, отдаленных друг от друга на 15 километров, а общее протяжение фронта, на котором должен был действовать корпус (включая и оборону 202 моторизованной дивизии) составлял более 60 километров. Это создавало большие трудности для организации взаимодействия войск.

Для осуществления контрудара боевой порядок корпуса строился в один эшелон с выделением в резерв 10-го мотоциклетного полка. Фронт наступления танковых дивизий планировался 8 – 10 километров, что позволяло иметь плотности до 30 боевых машин на один километр. Глубина контрудара должна была составлять порядка 45 километров.

Принимая решение на контрудар, командир 12-го механизированного корпуса не знал обстановки перед фронтом его соединения, а командующий 8-й армией также не мог восполнить этот существенный пробел. К тому же исходное положение для танковых дивизий находилось на удалении до 35 километров от противника, и за время выдвижения соединений обстановка также могла еще неоднократно меняться.

Времени на подготовку контрудара было недостаточно. Так, командир 28-й танковой дивизии получил приказ только в 1 час ночи 23 июня. На совершение марша требовалось 2–3 часа. На исходный рубеж было приказано выдвинуться к 4 часам утра, а контрудар начать в 5 часов утра. При таком расчете времени на всю подготовительную работу оставалось около 30 минут. Поэтому до командиров дивизий боевые задачи были доведены только в самых общих чертах.

Командиры дивизий, получив такие боевые задачи, также не могли принять грамотного решения и потребовать от подчиненных их выполнения. В частности, это хорошо понимал командир 28-й танковой дивизии И.Д. Черняховский. В боевом донесении он неоднократно подчеркивал, что не знает ни сведений о характере действий противника, ни задач соседей, ни конкретных боевых задач его соединения и даже того, куда направлять раненых.

Но штаб корпуса и сам находился в очень трудном положении. Быстрое изменение обстановки в полосе армии и отсутствие твердого руководства со стороны командующего и штаба объединения заставляло постоянно корректировать принятые ранее решения. Это приводило к отдаче командирам дивизий распоряжений, которые нередко противоречили друг другу. Взаимодействие между дивизиями организованно не было, поэтому каждая из них должна была действовать самостоятельно. Огневая подготовка и поддержка действий дивизий была слабой, авиационной подготовки и поддержки не было вовсе. Инженерное обеспечение контрудара не планировалось и не осуществлялось.

К тому же оперативность управления была очень низкой. Командный пункт командира корпуса с утра 23 июня располагался от танковых соединений на удалении до 25 километров, а от исходного положения для атаки 28-й танковой дивизии – в 50 километрах. Связь с частями корпуса до начала контрудара была проводной, а с его началом планировалась по радио и делегатами связи. Для этого в корпусе имелось 6 радиостанций, установленных на танках, 3 радиостанции на бронемашинах и 2 полевые радиостанции. Однако на деле эти радиостанции использованы не были, так как все они были переданы в распоряжение оперативной группы, которая убыла на командный пункт, а «радиоданные остались в штабе корпуса», находившегося на удалении до 70 километров от исходного положения дивизий в 40 километрах от командного пункта. Кроме того, имела место слабая подготовка радистов для работы в движении.