Максим Калашников - Третий проект. Спецназ Всевышнего

Много китайцев тогда в поисках лучше доли переселялось за пределы родины. С середины восемнадцатого века и далее китайские общины (хуацяо) появились в странах Юго-Восточной Азии, в Австралии, на Филиппинах. Потом они проникли в Северную и Южную Америку (читайте Джека Лондона) и даже в Европу. А с ними в эти части света пришли и триады. Они занимались помощью общине, адаптации ее на новом месте. Надо было защищать китайцев за пределами Китая, создавая этакие дружины самообороны, рассчитанные в первую очередь для борьбы с местным криминалитетом. Выиграть эту борьбу можно было лишь по русскому принципу: «С волками жить – по-волчьи выть». Немудрено, что триады стали все больше погружаться в мир преступности, показывая тут невиданные сплоченность, эффективность и прозорливость. Благодаря этому они получили доступ к большим ресурсам, которые они частично отправляли в Китай на святое дело борьбы с маньчжурами, а частично оставляли на месте, помогая китайским переселенцам обрастать бизнесом. Таким образом, они сформировали всемирную китайскую экономику. Силовой, моральный и финансовый авторитет триад в китайской диаспоре поднимал их роль и в коренном Китае. Триады превратились в теневой аппарат местного самоуправления, в тайные суды. Им приходилось бороться не только с маньчжурами, но и противодействовать проникновению в Китай «рыжих дьяволов» – европейцев. Противодействуя английской торговле опиумом и наркотизации ими Китая, триады берутся за налаживание контроля над потоками наркотиков, разворачивая их в Европу. Так, чтобы бить врага его же оружием.

В 1911 году маньчжурская династия пала под ударами националистической Синьхайской революции. Огромную роль в этом сыграли триады. Возникла Китайская республика. С этого момента триады сосредоточились на зарубежном направлении. Ведь в самом Китае начинается борьба между коммунистами и националистическим Гоминьданом. Участвовать в ней триады не хотели. Дескать, нужно поддерживать национальный Китай, в каком бы виде он ни существовал. Хоть в красном, хоть в белом. Нет ничего удивительного в том, что после победы коммунистов в 1949 году триады, будучи противниками коммунизма, наладили крайне эффективное сотрудничество с красным Китаем. Они, контролируя китайскую диаспору по всему миру, обеспечили Пекину почти неограниченное финансирование программ его модернизации. Сотни миллионов китайцев за пределами КНР стали опорой Пекина. А в его конфликте с Тайбеем именно триады помогли тому, что диаспора сделала выбор в пользу именно красного Китая, а не Тайваня. На сегодняшний день китайская цивилизация выстроила уникальную трехзвенную схему – «партия-государство-триады». Партия задает цель, государство – обеспечивает режим функционирования, а триады отвечают за внешнюю экспансию. Именно они в большой мере обеспечивают приток инвестиций в Китай, регулируют экспансию и придают структуру китайской цивилизации по всему миру. Надо прямо и честно признать: сетевое сообщество триад нынче стало почти самым сильным тайным обществом мира. Сильнее его, вероятно, только Сообщество Тени. Да и то потому, что Тень – это уже не закрытое общество, а просто иная форма разумной жизни.

Как видишь, читатель, тайные и закрытые общества – великая сила мировой истории. Нам есть из чего извлечь уроки.

Итак, тайные и закрытые структуры разных цивилизаций здорово отличаются друг от друга. Например, по своим целевым функциям в цивилизационной динамике. Так, масоны осуществили принцип матрицы. Матрицы индустриальной цивилизации. Они создали структуры, которые постепенно, но неуклонно распространялись на все сферы общества. Эти структуры подчиняли и трансформировали все элементы общества, превращая их в строительные блоки для возведения масонского храма – этой метафоры западной внехристианской цивилизации.

Иной пример – суфии. Они взяли другую модель. Суфийское движение – не матрица, а внутренний катализатор, регулятор развития. Суфии никогда не перестраивали исламское общество под себя, как масоны, они находились внутри него, в нужные моменты либо ускоряя развитие, либо, наоборот, консервируя его.

Наконец, третья модель – это иезуиты. Их орден нацеливался на приспособление перемен к исходному цивилизационному проекту Запада. Будущее иезуитов – это не новая Реальность, а приспособление перемен к традиции, отбор тех вариантов будущего, которые соответствуют католическому идеалу. Вот есть у цивилизации полсотни путей развития – и с иезуитов, точки зрения, двадцать можно считать допустимыми, а тридцать мы отсекаем. Потому что вон те двадцать дорог находятся в пределах нашего цивилизационного проекта.

Сионизм блестяще продемонстрировал еще один, четвертый подход к делу. Он соединил в себе и тайное общество, и закрытую структуру, и религиозные институты, и широкое общественное движение, и культурную традицию одновременно. Поэтому сионизм так легко приспосабливался почти к любому другому проекту.

Сионистский проект был бы до безобразия близок к совершенству, если бы не одно «но» – если б не был в основе своем расистским. Если бы сионисты не считали евреев единственным полноценным народом на планете, остальных ставя неизмеримо ниже себя. Они одни – евреи, а все остальные – гои. А как только людей начинают делить на сорта, как какую-то расу объявляют высшей, начинается нацизм.

Давайте посмотрим, какие уроки мы можем извлечь из опыта китайских триад, пятой модели закрытых обществ. Наверное то, как они сумели подчинить внешне демократическую экспансию китайского этноса во внешнем, враждебном мире, задачам сначала национального возрождения, а потом и развития. Триады показали: для успеха нельзя гнушаться ни чем из арсенала средств борьбы. Нужно уметь работать не только на высших этажах общества, но и в его «подвалах», от политики до криминала. Особенно – в жестоком мире криминала. Именно здесь, где нет правил, решается очень многое для судеб цивилизации. Как доказали триады, победа остается за тем, кто нашел пути развития способностей и возможностей человека, мобилизации человеческого капитала.

И еще один важный урок: тайное общество должно доходить до самых низов общества. Триады давали беднякам шанс – и тем привязывали их к себе, превращая в сознательных, преданных делу до самопожертвования, участников тайного общества. В отличие от многих тайных и закрытых структур, триады проникали в самую толщу народной жизни, а не ограничивались лишь элитой. Они шли не только во дворцы и виллы, но работали в прачечных, хижинах и уличных закусочных. Грязными и жестокими методами они служили возвышенной и жизненной задаче.