Анатолий Абрашкин - Мы – арии. Истоки Руси (сборник)

К тому же проснувшийся к этому времени Зевс попытался восстановить нарушенную справедливость. Вначале он повелевает Посейдону покинуть поле брани. Морской бог, однако, уже вошел во вкус кровавой сечи, ему очень не хочется бросать битву. Он демонстративно выказывает свое негодование, но все-таки покидает ахейское войско, правда, упомянув, что если Троя не будет разрушена, а ахейцы не отпразднуют победу, то между ним и Зевсом будет вечная вражда. Вполне понятно, что подобными угрозами Зевса не пронять: у него свой план, который должен осуществиться, невзирая ни на что, даже на ненависть брата. Другое дело, что Трое действительно суждено пасть, но произойдет это не так скоро. По замыслу Зевса, троянцы снова должны были пробиться к ахейским судам, поэтому в подкрепление им он направляет Аполлона.

Пребывающему в унынии Гектору светоносный Феб буквально приказывает:

Шествуй к полкам, — и своим многочисленным конникам храбрым

Всем повели к кораблям устремить их коней быстроногих.

Я перед ними пойду, и сам для коней Илионских

Путь уравняю, и в бег обращу героев ахейских.

И дрогнули ахейцы, увидев Гектора, идущего к рати. Воин, которого они уже считали убитым в поединке с Аяксом, предстал перед ними целым и невредимым. Троянцы во главе с Гектором толпой полетели на греков, но впереди всех них шествовал Аполлон, неся «эгид велелепный». Долго, пока Феб-небожитель держал эгид неподвижно, стрелы летали поровну с каждой из враждующих сторон, но как только он потряс им в сторону ахейцев, то те мгновенно позабыли «кипящую храбрость» и побежали врассыпную. По приказу Гектора троянцы устремились к кораблям. Разрушая выстроенные ахейцами укрепления (насыпи, частокол и т. д.), путь им прокладывал опять-таки Аполлон:

Дивным эгидом сияя; рассыпал он стену Данаев

Так же легко, как играющий отрок песок возле моря,

Если когда из песку он детскую сделал забаву,

Снова ее рукой и ногой рассыпает, резвяся.

Так, Аполлон дальномечущий, ты и великий и тяжкий

Труд рассыпал ахеян и предал их бледному бегству.

Прижатые к кораблям, ахейцы обратились с мольбой о помощи к Зевсу. Однако Громовержец не спешил спасать греков, он ждал, когда загорится первый корабль: только с этого момента должно было начаться безвозвратное бегство троян.

Вмешательство в сражение бога Аполлона возвратило ту военную ситуацию, которая предшествовала вступлению в ряды ахейцев Посейдона. Помощь богов в данный период войны как бы уравновесилась. Причем, удивительное дело, крикливые Гера и Афина ни словом не заикнулись против участия Аполлона в наступлении троянцев на корабли. Наконец-то и та, и другая утихомирились и стали послушны воле Зевса, сумев обуздать личные пристрастия. На Олимпе наступает временное перемирие, когда боги строго следуют установленному Зевсом правилу невмешательства по собственной воле в человеческую распрю. Это дается дорогой ценой. Арей, узнав, что в бою пал его сын Аскалаф, обращается к небожителям:

О, не вините меня, на Олимпе живущие боги,

Если за сына я мстить иду к ополченьям ахейским,

Мстить, хоть и сужено мне, пораженному Зевса перуном,

С трупами вместе лежать, в потоках кровавых и прахе!

Это неясный момент «Илиады», так как Аскалаф воюет за ахейцев, и Арей, получается, намеревается мстить троянцам! К обсуждению данного эпизода мы вернемся чуть позже.

Ситуация в стане богов уже не такая, как в самом начале битвы за Трою, олимпийцы теперь не могут позволить себе «партизанские» рейды, нарушивший приказ Зевса навлечет беду сразу на всех. Именно поэтому Афина, устрашась за бессмертных,

Бросилась к двери, оставивши трон, на котором сидела;

Щит от рамен и шелом от главы у Арея сорвала,

Пику поставила в сторону, вырвав из длани дебелой,

И загремела, словами напав на сурового бога:

«Буйный, безумный, ты потерялся! Напрасно ль имеешь

Уши, чтоб слышать? Иль стыд у тебя и рассудок погибли?

Или не слышишь ты, что говорит владычица Гера,

Гера, теперь возвратившаясь к нам от владыки Зевеса?

Или ты хочешь, как сам, претерпев неисчетные бедства,

С горьким стыдом, поневоле, на светлый Олимп возвратиться,

Так и на всех нас, бессмертных, навлечь неизбежное бедство?

Все без исключения боги согласны, что решение Зевса послать Аполлона в стан троянцев, чтобы «устранить» плоды Посейдоновых побед и тем самым уравновесить силы божественной помощи для враждующих армий, справедливо. Но всякие личные инициативы, наподобие Ареевой, уже способны нарушить тот шаткий договор, которому боги противоборствующих сторон поневоле следуют.

Соблюдать условия этого договора и хранить нейтралитет — тяжелейшая задача даже для небожителей. Сам Зевс терзается в муках относительно того, следует ли избавить ему от гибели своего побочного сына, ликийского царя Сарпедона? Коварная Гера, однако, тут же напомнила мужу, что уговор одинаков для всех:

Мрачный Кронион! какие слова ты, могучий, вещаешь?

Смертного мужа, издревле уже обреченного року,

Ты свободить совершенно от смерти печальной желаешь?

Волю твори, но не все олимпийцы ее мы одобрим!

Слово иное реку я, и в сердце его сохрани ты.

Ежели сам невредимого в дом ты пошлешь Сарпедона,

Помни, быть может, бессмертный, как ты, и другой возжелает

Сына любезного в дом удалить от погибельной брани.

Не стал отец заступаться за сына, и пал тот, пронзенный копьем Патрокла. Единственное, что сделал Громовержец, так это не оставил мертвое тело Сарпедона в руках врагов, а обязал Аполлона перенести его на родину воина, в Ликию.

В этом своем поступке Зевс был воистину велик, ведь никто не решился бы прекословить ему, пожелай он спасти своего сына. Но, с другой стороны, как бы к этому отнесся тот же Арей, с которым приключилась такая же беда? Стал бы он уважать волю Громовержца? Нет, Зевс проявил и величие, и мудрость, чего нельзя сказать о его жене. Страдая за беды и унижения ахейцев, она тайно от мужа посылает к Ахиллу вестницу богов Ириду со следующим приказанием:

Но без оружий приближься ко рву, покажися троянам:

Лик твой узрев, ужаснутся трояне и, может быть, бросят

Пламенный бой; а данайские храбрые мужи отдохнут,

Боем уже истомленные; краток в сражениях отдых.

Для греков, прижатых троянцами к своим кораблям, Ахилл теперь последняя надежда и опора. Великий воин, он долго хранил обиду на Агамемнона и не участвовал в войне. Но вот погиб его любимый Патрокл, и Ахилл готов мстить, он уже сам «заряжен» на битву. Правда, его доспехи, уходя на поле боя, надел Патрокл, и пока он может испугать троянцев только своим появлением на передовой. Но и тут боги, защищающие ахейцев, все рассчитали. По просьбе матери Ахилла — Фетиды — бог-кузнец Гефест приступил к изготовлению новых доспехов.