Сьюзен Бауэр - История Древнего мира: от истоков цивилизации до падения Рима

Но одержавшее победу войско Александра понесло ощутимые потери. Солдатам стало понятно, что Александр намеревается продолжить путь через реку Ганг (которая была еще шире, чем Инд), а на другом ее берегу тем временем собралась еще большая вражеская армия со слонами. И тогда армия Александра отказалась идти вперед.

На этот раз ни ярость Александра, ни его обаяние не смогли уговорить солдат. Наконец, свидетельствует Плутарх, он «закрылся в своем шатре и лежал там, погрузившись в мрачный гнев, отказавшись проявить благодарность за то, чего уже достиг без того, чтобы переходить Ганг» . ‹1087› Он оставался в своей палатке, злясь, два дня. А затем, поняв, что проиграл это последнее сражение, на третий день вышел и согласился повернуть назад. ‹1088›

Но, не пойдя обратно через Хайберский перевал, он повел солдат вдоль Инда на юг, к морю, а затем на запад. Эта семимесячная дорога обернулось несчастьем, смертью для тел и душ. На пути к берегу моря войску пришлось пробиваться сквозь враждебные прибрежные города; в одной из таких атак (на город Маллиан) Александру в грудь вонзилась стрела, и несколько часов казалось, что он умирает. Когда войско продолжило марш, царь едва сидел на лошади; эта рана никогда полностью не зажила.

Добравшись до берега, Александр повернул на запад через соленую пустыню: «сквозь необжитую страну, — говорит Плутарх, — чьи жители едва могли существовать, владея несколькими овцами, и сквозь земли несчастных, чья плоть была отвратительной, отталкивающей из-за постоянного питания одной морской рыбой» . ‹1089› Жара стояла непереносимая. Вся вода была соленой. Люди начали умирать от голода, жажды и болезней. От армии в 120 000 пехоты и 15 000 кавалерии домой добралось не более 30 000. То был ужасный конец блестящей кампании.

Оказавшись в Сузах, Александр, насколько смог, выбросил индийскую кампанию из головы и сосредоточился на своих обязанностях властителя, а не завоевателя. Он снова женился — на этот раз на дочери Дария III, принцессе Статире, которая была выше него не менее чем на полфута [243]. Он также организовал массу странных браков между македонской знатью и знатными персидскими дамами. Гефестиону, своему ближайшему другу, доверенному военачальнику и, вероятно, любовнику в юности, он оказал честь, отдав ему в жены вторую дочь Дария, младшую сестру Статиры — Дрипетиду.

Свадебные торжества были попыткой Александра справиться с нарастающей враждебностью между персами, которые считали македонцев неотесанными варварами, и македонцами, которые находили персов изнеженными бездельниками. Он также собрал несколько тысяч персидских юношей и поставил их под командование македонских офицеров, чтобы обучить их македонскому стилю боя. Оба эксперимента неожиданно привели к обратному результату. Большинство браков вскоре распалось, а македонские солдаты ненавидели персидскую молодежь так горячо, что грозили вернуться в Македонию. «Они мечтали, чтобы Александр уволил их всех, — пишет Плутарх, — раз он теперь так хорошо обеспечен танцующими мальчиками, с которыми при желании может пойти и завоевать мир» . ‹1090›

Таким образом, мысль о том, что эллинская идентичность может каким-то образом сплотить всех подданных Александра вместе, почти истаяла — хотя и не насовсем. Тогда Александр обратился к персам ( «Хоть вы и иного племени, я делаю вас признанными членами своих войск, вы и мои сограждане, и мои солдаты» ), а другое воззвание обратил к своим македонским товарищам ( «Всему свое место: для персов не зазорно копировать македонские обычаи, как для македонцев — перенимать персидские. Те, кто должны жить под властью одного царя, должны иметь одинаковые права» .) ‹1091›

Решив, что он наконец-то смог уговорить и македонцев, и персов сосуществовать рядом, Александр отправился из Суз в Экбатану, где намеревался устроить большой праздник в греческом стиле. Он надеялся, что это поможет сгладить противоречия в его царстве. Но в Экбатане в самый разгар праздника Гефестион вдруг заболел. Вероятно, это был тиф; товарищ Александра уже начал выздоравливать, когда, вопреки совету врача, съел огромный кусок курицы, запив его вином. Такая пища оказалась непосильной для его желудка, и часом позже он умер.

Александр никогда полностью не оправился от смерти Гефестиона. В глубокой печали он покинул Экбатану и отправился в Вавилон. Тут он тоже заболел. Плутарх говорит, что в восемнадцатый день месяца у него началась лихорадка, и ему становилось все хуже. Через десять дней Великий Царь скончался. Шел 323 год, то есть ему было 33 года.

Его тело пролежало в спальне непогребенным несколько дней, пока командиры спорили, кто будет управлять империей: Александр не назвал преемника, а так как недавно узнал, что Роксана беременна, то вообще не счел нужным делать это. «Во время разногласий межу командирами, которые длились несколько дней, — пишет Плутарх, — тело оставалось чистым и свежим, без признаков пятен и разложения, хотя оно лежало, брошенное, в душном помещении» . ‹1092› Некоторые приняли это за сверхъестественный знак. По всей видимости, на самом деле Александр находился в глубокой коме два или три дня, прежде чем умер. Эта задержка сохранила тело в целости до того момента, когда наконец-то был начал процесс бальзамирования.

Завоевания Александра, совершенные на его исключительной энергии, создали удивительную империю — без единой центральной администрации, без бюрократии, без организованной системы налогов, без общей системы коммуникаций, без национальной идентичности и без столичного города. Сам Александр, живший в постоянных странствиях, умер в полевом лагере. Империя была создана удивительно быстро — и столь же быстро она совершила то, что сделали и другие древние империи, удерживаемые вместе только личной энергией правителя, то есть распалась.

Распад начался с Роксаны. На пятом месяце беременности, в чужой стране, достаточно знакомая с персидскими обычаями, чтобы не чувствовать себя в безопасности, она услышала, что персидская жена Александра Статира, все еще находящаяся в Сузах, также ожидает ребенка. Она, вероятно, к тому же слышала замечание Птолемея, что ее ребенок, даже если это окажется мальчик, будет наполовину рабом, и ни один македонец не пожелает подчиняться ему. ‹1093› С другой стороны, Статира была дочерью Великого Царя.

Роксана написала ей письмо почерком Александра и с печатью Александра, приглашая ее в Вавилон. Когда Статира прибыла с сестрой Дрипетидой, вдовой Гефестиона, Роксана подала гостьям чашу отравленного вина. Обе были мертвы до наступления ночи. ‹1094› Теперь единственным наследником Александра должен был остаться ребенок Роксаны.