Андрей Кокорев - Повседневная жизнь Москвы. Московский городовой, или Очерки уличной жизни

Осталось отметить, что каждый начальственный разнос по поводу будок заканчивался примерно одинаково: «Предлагается гг. участковым приставам строго внушить живущим в будках городовым отнюдь не допускать подобного безобразия и наблюдать со своей стороны за опрятным содержанием оных».

После расширения в 1907 г. штата нижних чинов московской полиции количество городовых резерва выросло вдвое. Кроме них, в подчинение начальнику резерва поступили три отделения конно-полицейской стражи. К тому времени для использования в качестве дополнительной ударной силы еще была сформирована пешая рота городовых (121 чел.). Всего городовых всех категорий — приписанных к участкам, фабрично-заводских, полицейского резерва, пешей роты и сверхкомплектных — насчитывалось 3724 человека. По ходу реорганизации городовые получили бляхи, пронумерованные по новой системе. Начальные номера (1–89) носили городовые, служившие в Городском участке. За Тверской частью были закреплены номера с 90 по 355 и т. д. — до конечных номеров, которыми были обозначены городовые резерва.

Конный городовой (кар. из журн. «Будильник». 1913 г.).

Приказом градоначальника Рейнбота летом 1906 г. в каждом участке была введена должность старшего городового, освобожденного от постовой службы. По аналогии с армией на него возлагали обязанности фельдфебеля: распределять городовых по нарядам и для сопровождения арестованных, а также следить за порядком в казармах.

Как столетие назад выглядел настоящий постовой, дает представление короткая зарисовка из серии «Московские типы», опубликованная в журнале «Искры»:

«Один из многочисленных перекрестков Москвы. Тут и разъезд конок, и допотопные общественные рыдваны, запряженные изуродованными клячами, беспрестанно таскаются и груженые подводы, снуют в разных направлениях и кареты и «ваньки». A на самом перекрестке, в центре, стоит городовой Силантьич, гроза всех возниц, бравый отставной унтер с медалями и румынским крестом «за турку» [61] На посту городовому полагалось стоять, надев все ордена и медали, в том числе на шинель. Отслужившие в гвардии нашивали на воротник кафтана петлицу «гвардейского образца» (белая тесьма с красной ниткой), бывшие гренадеры — «такого же образца», но из белой тесьмы. Под нижней частью плечевого жгута полагалось нашивать поперечный погон «с нашивкой отличия, которым они пользовались, состоя на действительной военной службе» — ефрейтор, унтер-офицер и т. д. Обыватели должны были видеть, что нынешний страж порядка в прошлом — заслуженный воин. .

Холодно. Но Силантьичу ничего. Ему и больший мороз не очень-то страшен. Балканы переходил — так всякие виды видывал. Тогда в одной шинелишке да в худых сапогах пришлось путешествовать, а теперь и полушубок поддет, и воротник барашковый поднят, на ногах валенки. А главное — некогда зябнуть. Силантьич теперь на посту и, значит, постоянно в движении.

Зорко смотрит Силантьич по сторонам, и никакой беспорядок не ускользнет от его «недреманного ока». Вон мужичок, приближаясь к посту, везет дрова, а впоперек ему тянется обоз ломовых. Надо бы обождать, но мужичок не обращает внимания и «прет».

— Стой!.. Стой, тебе говорят! — зычно кричит на мужика городовой. — Куда прешь?.. Не видишь, обождать надо?..

Мужичок очень недоволен окриком, но приостанавливает лошадь и сердито ворчит:

— Скажи на милость!.. Стой. Проехал бы, а ты стой!.. Тьфу!..

— Поговори, поговори еще у меня! Вот запишу — будешь знать тогда!

«Запишу» — самая страшная угроза для всех возниц. А Силантьич уже на «ваньку», который влез в самую сутолоку и путается:

— Ты куда, ты куда залез?!

«Запишет!» — мелькает в голове у «ваньки», и он, нахлестывая клячонку, старается удрать от постового. Но вот все направлены как следует, порядок восстановлен, и Силантьич опять становится на одном месте, в центре перекрестка, зорко поглядывая по сторонам за движением. Прямо на постового двигаются сани с сидящей в них барыней.

— Куда же ты? — трогая по спине извозчика каким-то свертком, взволнованно говорит барыня. — Налево, мне налево надо!..

— Без тебя знаю, что налево! — зло огрызается извозчик-зимовик.

— Так что же ты не повертываешь?..

— А это что? — показывает возница на постового. — Не видишь, статуй-то стоит?.. Он те повернет! Его, ровно тунбу, объезжать надоть!..»

Согласно Инструкции, постовой должен был следить за тем, чтобы подводы «… держались правой стороны и объезжали городовых». Что же касается грозного слова «запишу», то, говоря современным языком, оно означало составление протокола о нарушении правил дорожного движения. Каждый извозчик, перед тем как разъезжать по улицам Москвы, должен был представить для осмотра полицией свое транспортное средство. Если техническое состояние экипажа или телеги, упряжи и униформа извозчика не вызывали нареканий, возница получал жетон с номером. Протокол с указанием этого номера поступал к обер-полицмейстеру, и он своей властью наказывал нарушителя денежным штрафом или отсидкой в «кутузке». С 1896 г. от городовых стали требовать, чтобы они в первую очередь активно регулировали движение, а уже потом «записывали». Автором нововведения был генерал Д. Ф. Трепов:

«При объездах в разных частях города я обратил внимание, что постовые городовые, за небольшими исключениями, относятся совершенно безучастно к упорядочению экипажного и ломового движения по улицам, ограничиваясь, по-видимому, одним лишь записыванием №№ извозчиков или фамилий кучеров, замеченных ими в нарушении обязательных постановлений о порядке езды по городу. Объясняя подобное отношение постовых городовых недостаточным подниманием лежащих на них обязанностей, предлагается участковым приставам разъяснить подведомственным им чинам полиции, что они обязаны не только преследовать нарушителей обязательных постановлений о порядке езды по городу, но и не допускать отступлений от требований, установленных указанными обязательными постановлениями, поэтому чины полиции должны принимать прежде всего зависящие меры к упорядочению экипажного и ломового движения по улицам, а затем уже записывать номера извозчиков и фамилии кучеров, которые будут замечены в нарушении обязательных постановлений или же откажутся исполнить основанное на этих обязательных постановлениях требование полиции».

Вскоре обер-полицмейстер вменил постовым еще одну обязанность: помогать при переходе с одной стороны улицы на другую старикам, женщинам и детям. Городовым для содействия нуждавшимся в пересечении проезжей части даже разрешалось сходить с постов.