Энтони Бивор - Вторая мировая война

На юго-западе вынужденные отступить немецкие дивизии обнаружили, что создать новую линию обороны невозможно – в глубоко промерзшей земле слишком трудно было рыть окопы. Боеприпасов было так мало, что немцы подпускали наступающих советских солдат почти вплотную. Капеллан 305-й дивизии описал беспощадную советскую атаку с «гибелью раненых под гусеницами танков, безжалостным расстрелом раненых и пленных».

На аэродроме Питомник царил хаос: черные обломки разбитых самолетов, груды замерзших трупов у санитарных палаток. Топлива, чтобы отвезти оставшихся раненых назад, в полевые госпитали, не хватало. Часть раненых их товарищи перетаскивали на санях, пока сами не падали от изнеможения. Сцены страдания были за гранью вообразимого. Подавленные, оглушенные артобстрелом, солдаты в таком количестве пытались бежать обратно к разрушенному городу, что полевая жандармерия не в силах была поддерживать дисциплину. Тем не менее, большинство все же продолжало сражаться. Во многих случаях бок о бок с ними дрались русские добровольцы Hiwis , которые отлично знали, какая судьба их ожидает по окончании боя.

16 января Питомник был оставлен; по приказу Рихтгофена его покинули последние дислоцировавшиеся там «мессершмитты». Гумрак, другой аэродром, поменьше, был не в состоянии принимать транспортные самолеты и уже находился под прямым артиллерийским огнем. Люфтваффе стали сбрасывать припасы на парашютах, но большую их часть воздушными потоками относило за советскую линию. В тот день сдался целый немецкий батальон 295-й пехотной дивизии. Некоторые командиры батальонов не в силах были смотреть на страдания своих людей. Те хромали на обмороженных ногах; трещины на губах превратились в открытые раны; грязные бороды окаймляли желтые, как воск, лица живых мертвецов. Вороны кружили над ними и спускались, чтобы выклевать у мертвых и умирающих глаза.

Красная Армия не щадила врага, особенно после целого ряда ужасных открытий. «После освобождения хутора Новомаксимовский, – сообщается в донесении Особого отдела НКВД Донского фронта, – наши солдаты обнаружили в двух зданиях с заложенными кирпичом окнами и дверьми семьдесят шесть советских пленных. Шестьдесят из них умерли от голода, некоторые тела уже разложились. Остальные пленные полуживые, большинство из них не могут держаться на ногах от голода. Оказалось, что эти пленные провели в упомянутых зданиях около двух месяцев. Немцы морили их голодом до смерти. Иногда бросали им куски гнилой конины и давали для питья соленую воду». Немецкий офицер, начальник этого лагеря Дулаг-205, позднее сообщил на допросе следователю СМЕРШ: «с начала декабря 1942 г. командование немецкой Шестой армии и лично генерал-лейтенант Шмидт абсолютно прекратили снабжение лагеря для военнопленных продовольствием, что вызвало массовую гибель людей от голода». Советские солдаты не выказывали милосердия к раненым немцам, особенно после того как увидели немногих оставшихся в живых русских пленных, которые были обречены на голодную смерть в другом лагере в Гумраке. К несчастью, спасители непреднамеренно добили несчастных, дав им сразу слишком много еды.

22 января штаб Шестой армии получил приказ Гитлера: «Капитуляция исключается. Сражаться до конца. Если возможно, сократите линию обороны и удерживайте ее силами оставшихся боеспособных подразделений. Храбрость и стойкость немецких солдат внутри «Крепости Сталинград» даже дала немецкому командованию возможность сформировать новую линию обороны и перейти к контратакам. Таким образом, Шестая армия внесла свой исторический вклад в величайшую главу немецкой истории». В Сталинграде, где солдаты в подвалах ползали на четвереньках, «как дикие животные», условия были, пожалуй, еще хуже, чем в степи. Из оставшихся в живых 40 тыс. составляли раненые и больные. При перевязке у них часто вместе с бинтами отваливались ногти с пальцев обмороженных рук и ног. Ни у кого уже не осталось сил выносить умерших. Полчища вшей оставляли покойников, бросаясь на поиски живой плоти.

26 января остатки Шестой армии были разрезаны надвое, когда части 21-й армии соединились с подразделениями 13-й гвардейской дивизии Родимцева севернее Мамаева кургана. Паулюс, также страдающий от дизентерии, слег в состоянии нервного истощения в подвале универмага на сталинградской Красной площади. Командование перешло теперь к Шмидту. Некоторые из генералов и старших офицеров застрелились, чтоб избежать позора капитуляции. Другие предпочитали «солдатское самоубийство», выпрямляясь в траншее в полный рост и дожидаясь вражеской пули.

Гитлер произвел Паулюса в генерал-фельдмаршалы. Паулюс понимал: это прямое указание покончить с собой. Но теперь, когда все его восхищение Гитлером испарилось, он не имел намерения доставить фюреру подобное удовольствие. 31 января солдаты Красной Армии вошли в здание универмага. «Паулюс был совершенно потерянный, – писал советский переводчик-еврей лейтенант Захар Райзман. – Губы его дрожали. Он сказал генералу Шмидту, что слишком много суеты вокруг и что в помещении слишком много людей». Райзман сопровождал немецких офицеров и солдат в количестве 151 человека в штаб дивизии. По дороге ему пришлось сдерживать солдат Красной Армии от попыток унизить пленных. «Такова ирония судьбы, – заметил немецкий полковник, намеренно громко, чтобы быть услышанным. – Еврей заботится о том, чтобы мы не пострадали». Паулюса и Шмидта доставили в штаб 64-й армии генерала Шумилова, где акт капитуляции снимали на кинопленку. Нервный тик Паулюса был по-прежнему очень заметен.

Известие о капитуляции Гитлер слушал в гробовом молчании. Фюрер неподвижно уставился в свой овощной суп. Но на следующий день он выплеснул свой гнев по поводу того, что Паулюс не застрелился. 2 февраля генерал Штрекер, командовавший остатками XI корпуса в развалинах северного Сталинграда, также сдался. Командование Красной Армии подсчитало, что у него в руках 91 тыс. пленных – гораздо больше, чем ожидалось. В основном из-за того, что к такой их численности не были готовы, в течение некоторого времени пленные не получали ни пищи, ни медицинской помощи. До весны почти половина из них умерли.

Советские потери за всю Сталинградскую битву составили 1,1 млн человек, из которых почти полмиллиона погибли. Немецкая армия и ее союзники тоже потеряли более полумиллиона человек убитыми и пленными. В Москве с кремлевских колоколен раздавался победный перезвон. Сталина изображали великим архитектором исторической победы. Репутация Советского Союза взлетела чрезвычайно высоко, и по всему миру в коммунистические движения Сопротивления пришло множество новых бойцов.