Энтони Бивор - Вторая мировая война

Эйзенхауэр, потрясенный этим событием, хотя ранее и жаждал найти «чертовски хорошего убийцу», вызвал Доддса-Паркера в штаб союзных войск и потребовал категорических заверений в том, что УСО в покушении не участвовало. Доддс-Паркер дал такие заверения. Кто и в какой мере знал о готовящемся покушении, трудно установить. Несомненно, Управление стратегических операций в Лондоне было в курсе дела и дало свое «добро». Но, похоже, ни Черчилль, ни сэр Чарльз Хамбро, глава УСО, не дали никакого письменного указания на этот счет. Устранение «выжатого лимона» не вызвало слез даже у тех из союзников, кто его поддерживал. На Новый год Рузвельт хладнокровно заметил в беседе с одним из гостей Белого дома, что Дарлан был «тем еще сукиным сыном».

В Сталинградском котле войска Шестой армии старались держаться бодро в виду приближающегося Рождества. Несмотря на вшей, холод и голод, праздник давал повод отвлечься от тягостных размышлений об обреченности их положения. Они знали, что операция Манштейна «Зимняя буря», имевшая целью их освобождение из котла, провалилась, но многие солдаты все еще страдали «котельной лихорадкой»: им казалось, они вот-вот услышат лязг гусениц танковой армии СС, которую Гитлер обещал прислать им на помощь. Они не могли поверить, что их фюрер бросил Шестую армию на произвол судьбы. Но и OKW , и Манштейн понимали, что эта жертва необходима, чтобы сковать задействованные в окружении советские армии, пока идет эвакуация немецких войск с Кавказа.

Солдаты Шестой армии мечтали отпраздновать рождество «по-немецки». Они подготовили небольшие подарки друг для друга – разные поделки или что-нибудь съестное, прибереженное из пайка. В бункерах под снегом, перед лицом невзгод проявлялись невероятная щедрость и чувство товарищества. В сочельник они пели « Stille Nacht, Heilige Nacht » («Тихая ночь, святая ночь»). Знакомые слова вызывали слезы, напоминая о родных и семьях в Германии. Тем не менее, их христианские чувства не распространялись на советских пленных, содержавшихся в двух лагерях внутри котла. Лишенные какой-либо пищи, чтобы не сокращать немецкие пайки, немногие оставшиеся в живых были доведены до поедания трупов своих товарищей.

От действительности нельзя отвернуться надолго. Снабжения по воздуху не было в течение двух дней, потому что советские танки захватили немецкий аэродром у станицы Тацинской. Шестая армия постепенно вымирала от голода на диете из «вассерзуппе» – несколько кусочков конины варили в растопленном снегу. Армейский патологоанатом д-р Ганс Гиргензон, прилетевший в Сталинградский котел в середине декабря, вскоре пришел к тревожным выводам. После проведения пятидесяти вскрытий он установил, что солдаты умирают от голода гораздо быстрее, чем должны были бы. Это, заключил он, происходит вследствие совокупного влияния стресса, длительного недоедания, недосыпания и сильного холода. Действие этих факторов нарушало обмен веществ в организме. Несмотря на потребление солдатом нескольких сотен калорий его пищеварительная система усваивала, вероятно, лишь небольшую их часть. В результате ослабления организма уменьшалась также сопротивляемость болезням. Даже те, кто не был болен, слишком ослабели для попытки прорыва через глубокий снег. Кроме того, Паулюсу не хватало смелости нарушить приказ Гитлера.

Условия в полевых госпиталях были невероятно ужасны. Кровь из открытых ран замерзала даже внутри санитарных палаток. Гангренозные в результате обморожения конечности отпиливали. Для ампутации пальцев применяли клещи. Анестетиков не осталось, пострадавших с ранениями живота или серьезными травмами головы оставляли умирать без помощи. Отчаянно перегруженные работой хирурги вынуждены были проводить безжалостную медицинскую сортировку по очередности оказания помощи. «Немецкий солдат страдает и умирает с безропотным мужеством, – писал капеллан 305-й пехотной дивизии. – Даже раненые с ампутированными конечностями владеют собой».

Теперь транспортные самолеты забирали только ходячих раненых – носилки занимали слишком много места. Полевая жандармерия, вооруженная автоматами, пыталась сдерживать толпу раненых и симулянтов, которые штурмовали каждый самолет на обледеневших взлетно-посадочных полосах аэродромов Гумрака и Питомника. Но даже место в самолете не давало никакой гарантии на выживание. Перегруженные Ю-52 и большие «фокке-вульф кондор» пытались набрать высоту до границ котла, где они попадали под огонь советских зенитных батарей. Солдатам не раз доводилось наблюдать, как транспортный самолет в небе превращался в огненный шар, и знали, что этот самолет был полон их раненых товарищей.

Новый год, 1943-й, принес еще один иррациональный всплеск надежды, когда Гитлер в своем послании пообещал: «Я и весь немецкий вермахт сделаем все возможное, чтобы вызволить защитников Сталинграда из окружения, а ваша стойкость станет самым славным подвигом в истории немецкого оружия». Из уважения к страданиям Шестой армии Гитлер запретил употребление коньяка и шампанского в своей штаб-квартире.

Немецкому народу так еще и не сообщили о том, что Шестая армия окружена. Солдатам под угрозой сурового наказания запрещали упоминать об этом в письмах домой. Один из них на Новый год отправил домой рисунок, но в углу написал крошечными буквами по-французски: «Двадцать дней, как мы в окружении. Страшно сидеть здесь, в этой ловушке. Но нам говорят: “Держитесь, держитесь!”, а мы получаем в день по 200 граммов хлеба и немного супа из конины. Соли почти нет. Вши стали сущим наказанием, и никак невозможно от них избавиться. В бункерах царит кромешный мрак, а снаружи мороз минус двадцать или тридцать». Но его письмо так и не дошло до дома, ибо самолет, в котором находился мешок полевой почты, был сбит. Разведка Донского фронта использовала немецких коммунистов и перебежчиков, чтобы просеивать информацию из перехваченной почты. Другой солдат писал с сарказмом: «На первый день праздника нам подавали на обед гуся с рисом, на второй день был гусь с горошком. Мы давно уже питаемся гусями. Вот только у наших гусей по четыре ножки, и все с подковами».

Сталин не желал ни на день откладывать завершение операции «Кольцо» – смертельного удара по Шестой армии. Рокоссовский получил сорок семь дивизий при поддержке трехсот самолетов. 8 января штаб Донского фронта отправил двух парламентеров под белым флагом, чтобы предложить Паулюсу условия сдачи. Но, вероятнее всего, по приказу начальника штаба генерал-лейтенанта Шмидта парламентеров отправили обратно, вместе с документом, который они принесли.

Два дня спустя, на рассвете, операция «Кольцо» началась мощной артподготовкой и воем большого количества снарядов «катюш». Офицеры Красной Армии теперь с гордостью именовали свою мощную артиллерию «богом войны». Главный удар был направлен против юго-западного выступа котла, именовавшегося также « Мариновский нос» . Немецкие солдаты, закутанные в тряпье, как пугала, едва могли зацепить спусковой крючок опухшими, обмороженными пальцами. Белая заснеженная степь вокруг с чернеющими в сугробах непогребенными телами, была изрыта черными воронками с желтыми от пороха краями. На южном участке обороны остатки румынской дивизии, не выдержав, обратились в бегство и оставили километровую брешь в линии обороны. 64-я армия немедленно направила туда бригаду танков T-34, которые легко двинулись по заледенелому полю.