Энтони Бивор - Вторая мировая война

Количество загубленных человеческих жизней ошеломило Гроссмана. Хотя жертвы и остались безымянными, он попытался придать человеческое лицо этому дотоле невообразимому преступлению. «Это было уничтожение великого и древнего профессионального опыта, который передавался из поколения в поколение в тысячах семей ремесленников и интеллигентов. Это было убийство бытовых традиций, передаваемых от дедов внукам, убийство воспоминаний, печальных песен, народной поэзии, самой жизни с ее радостями и горестями; уничтожение семейных очагов и кладбищ. Это была смерть народа, который столетиями жил рядом с украинцами». Он рассказал о судьбе еврея по фамилии Фельдман, которого в 1941 г. спасла от смерти толпа украинских крестьянок, умолившая немецкого коменданта не трогать всеми любимого доктора. «Фельдман продолжал жить в Броварах и лечить местных жителей. Немцы казнили его этой весной, – Христя Чуняк всхлипывала и, наконец, громко разрыдалась, описывая, как старика заставили рыть себе могилу. – Он умирал один. Весной 1943 г. в Броварах больше не осталось евреев».

Сталин, законно гордый великими победами СССР, в 1943 г. наконец согласился встретиться с Рузвельтом и Черчиллем. Встреча Большой тройки была назначена на конец ноября и должна была проходить в Тегеране, который, как и большая часть Ирана, был оккупирован советскими и английскими войсками для защиты нефтепромыслов и сухопутных коммуникаций с Кавказом. Сталин остановил свой выбор на столице Ирана, потому что оттуда он мог поддерживать прямой контакт со Ставкой.

В октябре в Москву для подготовки Тегеранской конференции прибыли министры иностранных дел Англии и США. Повестка дня совещания во дворце на Спиридоньевке была более чем обширной. Англичане хотели обсуждать польский вопрос, действия антигитлеровской коалиции после окончания войны, включая политику в отношении побежденных государств, создание Европейской консультативной комиссии по Германии, судебные процессы над военными преступниками, а также послевоенное устройство Франции, Югославии и Ирана. Корделл Хэлл, государственный секретарь США, от имени Рузвельта подчеркивал необходимость иметь преемника дискредитировавшей себя Лиги Наций. Это был щекотливый момент для Молотова и его заместителя Литвинова, так как после нападения на Финляндию в 1939 г. СССР исключили из Лиги Наций. Теперь, по плану Рузвельта, после окончания войны государства-победители должны были составить ядро новой Организации Объединенных Наций и гарантировать ее дееспособность.

Советская сторона настаивала на том, чтобы англичане и американцы представили детальные описания своих предложений, которые позже будут обсуждаться в Тегеране. Советские представители хранили полное молчание относительно своей позиции по предлагаемым для обсуждения вопросам и настаивали только на одном пункте повестки дня: «Меры по сокращению сроков военных действий против Германии и ее сателлитов в Европе». Иными словами, они хотели добиться установления точной даты открытия Второго фронта во Франции. Кроме того, они поднимали вопрос о вовлечении в антигитлеровскую коалицию Турции и предлагали оказать давление на сохраняющую нейтральный статус Швецию, чтобы получить согласие на размещение военных аэродромов на ее территории. В целом, по мнению всех сторон, совещание прошло успешно.

Как вспоминал австралийский корреспондент Годфри Бланден, наибольший успех в Москве выпал на долю «маленького деревянного ящичка с двумя отверстиями для глаз». Он «напоминал кинетоскопы, которые раньше устанавливали на ярмарках, только вместо не совсем одетых танцовщиц там показывали стереоскопические снимки разбомбленных немецких городов». Идея продемонстрировать участникам совещания трехмерные изображения еще дымящихся городских руин принадлежала главному маршалу авиации Харрису. Фотографии произвели огромное впечатление на генералитет Красной Армии.

Бландену об этом рассказал сам Харрис в штабе английской стратегической авиации, показывая ему большие фотоальбомы в роскошных кожаных переплетах синего цвета – традиционного цвета Королевских ВВС. Аэрофотоснимки в альбомах были объединены в серии по городам, и в каждой серии некоторые снимки были покрыты листами кальки того же размера с нанесенными на них очертаниями больше не существующих жилых зданий и промышленных предприятий. Первая серия посвящалась бомбардировке Ковентри. Харрис стал перелистывать альбом, демонстрируя фотографии немецких городов. В какой-то момент Бланден, пораженный масштабами разрушений, воскликнул: «Тут руин хватит не меньше, чем на шесть Ковентри!» – «Ошибаетесь, – гордо ответил Харрис. – На десять». Когда дошли до снимков менее разрушенного города, Харрис заметил: «Еще один налет, и мы с ним покончим».

«Эти фотографии наглядно свидетельствовали, как ковровые бомбардировки, впервые примененные немецкой авиацией, превратились в оружие огромной разрушительной силы. То, что немцы сделали три года назад с Ковентри, блекнет перед картинами стертых с лица земли немецких городов», – пишет Бланден.

В Москве американцы пытались продвинуть идею создания «Большой четверки», то есть участия в конференции союзников лидера китайских националистов. Зная, насколько это могло бы потешить самолюбие Чан Кайши, Рузвельт надеялся таким образом заставить его продолжать военные действия, несмотря на недостаточную помощь союзников. Стремясь увеличить объемы американских поставок своим войскам, Чан Кайши блефовал в переговорах с Соединенными Штатами так же, как раньше с Советским Союзом, тонко намекая на возможность заключения сепаратного мира между Китаем и Японией.

Чан Кайши был нужен союзникам, поскольку его войска заставляли Японию держать в материковой части Китая больше миллиона солдат, по крайней мере, теоретически. К тому же, планируя создание ООН, Рузвельт отводил важное место в этой послевоенной международной структуре Китаю как одному из ведущих участников антигитлеровской коалиции. В Лондоне идею Рузвельта не поддерживали. Советское руководство было также против, не забыв, как Чан Кайши настоял на выводе советских войск из провинции Синьцзян. Тем не менее, на московском совещании удалось достичь принципиального согласия сторон.

Между тем в стратегических планах Чан Кайши произошла одна важная перемена. Теперь он хотел, чтобы США помогли ему не пустить Красную Армию в северную часть Китая, если СССР вступит в войну с Японией. Если раньше китайский лидер настаивал, чтобы Рузвельт убедил Сталина объявить Японии войну, теперь он хотел победы над врагом без советского участия. Чан Кайши имел веские причины полагать, что участие СССР в освобождении Китая от японцев будет означать существенную политическую и военную поддержку китайских коммунистов.