Кэролайн Финкель - История Османской империи. Видение Османа

Советники Селима прекрасно понимали, что стремление янычар защитить свои коренные интересы сделает невозможной любую радикальную реконструкцию этого корпуса. Татарджик Абдулла-эфенди осторожно формулировал свои предложения по реформе, прибегая к воспоминаниям о той незапятнанной репутации, которой корпус обладал в годы правления султана Сулеймана I, когда янычары находились в зените своей славы (то есть задолго до того, как они стали анахронизмом с точки зрения европейских методов ведения войны, а у себя дома представляли угрозу общественному порядку), но и его честолюбивые планы нельзя было осуществить во всем их масштабе. Казалось, что единственным возможным решением было, не затрагивая структурную организацию янычар, обучить их применению более современных ружей европейского образца. Но они бунтовали каждый раз, когда от них требовали заняться какой-либо подготовкой, а их численность продолжала расти.

Глядя на них, казалось, что армии «нового порядка» обеспечен успех, и в 1799 году пятьсот ее военнослужащих, впервые проявив себя в деле, приняли участие в разгроме бонапартовской армии при Акре. В 1802 году в Анатолии была введена новая форма воинского призыва, при которой должностные лица провинций и аристократы были обязаны предоставить определенное количество новобранцев для их подготовки в армии «нового порядка», а в 1805 году призыв был введен и на Балканах, где вербовщики столкнулись с яростным сопротивлением. К 1806 году новая армия состояла из более чем 22 000 солдат и 1500 офицеров, расквартированных в казармах Стамбула, Анатолии и балканских провинций.

В середине 80-х годов строились галеоны, бригантины и шлюпы, в Швеции был куплен боевой корабль, а в Англии судно с «обшитым медью днищем». Когда 23 апреля 1788 года флот вышел в Черное и Средиземное моря, он состоял из 28 кораблей, на которых было 263 офицера и около 12 500 матросов. Но он прибыл слишком поздно, чтобы позволить находившимся в регионе силам одержать победу при Кинбурне, где вскоре после начала войны развернулись ожесточенные сражения. Русские сумели удержать этот стратегически важный аванпост, что не позволило турецкому флоту сыграть решающую роль в обороне Очакова, сдачу которого, ценой пятнадцати кораблей удалось лишь на несколько недель отсрочить. Османское правительство усвоило этот урок, и в период между 1789 и 1798 годами в распоряжение флота поступили 45 крупных боевых кораблей, но эти корабли были только частью решения вопроса: как и в армии, постоянную проблему представлял собой личный состав. Низкие профессиональные качества капитанов, на которые обращал внимание Бонневаль, должна была исправить новая система подготовки офицеров и создание профессиональных школ, в которых обучение военно-морской архитектуре шло рука об руку с наставлениями по основам судовождения.

Будучи человеком эмоциональным и духовным, султан Селим в то же самое время испытывал склонность к преобразованиям: до своего восхождения на трон он писал музыку и стихи, которые отражали тот пессимизм, который ему внушало состояние империи. Он находил утешение в своей духовной близости к ордену дервишей Мевлеви. Став султаном, он, подобно многим своим предшественникам, тотчас возвысил своего духовного наставника, влияние которого стало распространяться как на правящие круги, так и на широкие слои населения. В лице мистического поэта Шейха Талиба он приобрел сторонника и пропагандиста своих реформаторских идеалов. В 1791 году Талиб был назначен шейхом ложи Мевлеви в Галате, а сам Селим стал ее частым посетителем. Он расширил сферы влияния этого ордена, поддерживая деятельность Мевлеви во всех регионах империи, и финансировал реконструкцию находившейся в малоазиатском городе Конья гробницы Мевлана Джалаль эль-Дина Руми, который в XIII веке основал орден. Шейх Талиб написал множество стихотворений с целью увековечить усилия султана, направленные на проведение военной реформы. И если Татаркик Абдулла-эфенди ссылался на традиции янычар, восходившие к временам правления Сулеймана I, то шейх Галиб пытался представить предлагаемые реформы в менее угрожающем виде, прибегнув к языку, в котором использовались знакомые понятия из прошлого Османской империи. Стихотворение, начинавшееся следующими строками:

…заканчивалось описанием казарм, недавно построенных для артиллерийского корпуса, чему оно и посвящалось. Селим, несомненно, рассматривал своего пропагандиста из ордена Мевлеви как противовес ордену дервишей Бекташи, который был связан с янычарами. Авторитет этого ордена явно был подорван, в то время как влияние ордена Мевлеви росло. Впрочем, султан надеялся не только на поддержку ордена Мевлеви. Для осуществления своих реформ он, проявляя осторожность, ходатайствовал о введении принципов исламского права, тогда как другая его тактика состояла в преуменьшении отхода этих реформ от обычаев прошлого.

«Новый порядок», каким его представлял себе султан Селим, строился на основе переосмысленного представления о том месте, которое Османская империя занимает в мире, и включал в себя нечто большее, чем модернизация имперской армии и военно-морского флота. В 1699 году Карловицкий договор заставил турок от казаться от своих надежд на то, что границы империи можно расширять до бесконечности: в реальности значительные территориальные потери, которые пришлось испытать в тот период, принудили их искать новые разумные основания для того, чтобы заставить империю идти в ногу со временем. Одним из символов того, что турки понимают свое новое место в европейском миропорядке, было их согласие на посредничество третьих сторон во время мирных переговоров. Войны с Россией, которые имели место в период с 1768 по 1792 год, нанесли Османской империи больший удар, чем случившийся в конце XVII столетия конфликт с Австрией Габсбургов. В дальнейшем это привело к пересмотру дипломатических отношений с внешним миром и заставило османских политиков признать необходимость неуклонного соблюдения условий взаимных соглашений и договорных обязательств в духе сотрудничества, когда они понимали, что именно так поступают их европейские коллеги.