Кэролайн Финкель - История Османской империи. Видение Османа

Османская администрация научилась отвечать требованиям менявшихся функций, которые она была призвана выполнять и по традиции, у представителей трех ее ветвей, военной, гражданской и религиозно-правовой, была возможность взаимных перемещений, при которой многие заметные государственные деятели начинали свою карьеру в последней из названных ветвей, а потом перемещались в гражданскую или военную. За последние два года своего правления, то есть начиная с 1837 года Махмуд учредил три министерства, которые, хотя и оказались недолговечными, создали важный прецедент на будущее: министерство внутренних дел, возглавляемое великим визирем (которого начиная с этого времени иногда называли премьер-министром); министерство иностранных дел, которое в конце XVII века появилось как отдельная ветвь правительства; и министерство юстиции. Для гражданских служащих был введен табель о рангах, от старой системы ежегодного подписания контрактов отказались, а вместо привычной, но чреватой злоупотреблениями системы вознаграждений ввели оклады. Высший совет юстиции, сформированный правительством Махмуда в 1838 году для подготовки законопроектов и осуществления законодательной деятельности, позднее был расширен и оставался главным правовым органом империи.

Страницы османской истории изобилуют сообщениями о конфискациях имущества и казнях высокопоставленных чиновников (в том числе и страницы истории XVII века, когда такая участь постигла представителей высшего духовенства, которые считались лицами, не подлежащими какому-либо контролю), без промедления наказывавшихся по прихоти султана, а зачастую и по наущению соперников по борьбе за власть; часто жертвы убеждались в том, что им определили такое менее суровое наказание, как ссылка, только для того, чтобы послать вслед за ними палача. В 1837 году глава министерства гражданских дел (вскоре переименованного в министерство внутренних дел), Пертев-паша, стал последним бюрократом, которого постигла такая судьба. В данном случае фракционная борьба сочеталась с элементами международной дипломатии и противоречиями в области выбора направлений политики. Его соперник Акиф-паша, возглавлявший ведомство, которое вскоре было переименовано в министерство иностранных дел, убеждал султана в предательстве Пертева, в частности, обвиняя его в тесных связях с британцами. Будучи протеже Пертев-паши, Мустафа Решид-паша, которого часто называли просто Мустафой Решидом, стал самым блестящим послом Махмуда. К тому времени когда его покровитель умер, Мустафа Решид уже стал министром иностранных дел, он не смог его спасти, но добился отмены внесудебных наказаний и конфискаций, что было признано в качестве одного из принципов уголовного кодекса для чиновников и судей, принятого в 1838 году.

Недовольный степенью усовершенствования работы правительства, Махмуд пытался избавиться от внешних отличий между отдельными его членами. Это было чрезвычайной мерой, так как в Османской империи внешний вид всегда учитывался, и законы, регулирующие потребление предметов роскоши, устанавливали, какую одежду надлежит носить тому или иному человеку, тем самым определяя его положение в обществе. В зависимости от политических обстоятельств эти законы принимались к исполнению, или теряли свою силу, или переписывались. Еще в 1814 году сам Махмуд предупреждал жителей Стамбула о том, что они должны носить соответствующие их положению наряды, «потому что стало невозможно отличать один класс от другого»:

Жители Достойного Обиталища Султаната [т. е. Стамбула] делятся на многочисленные классы, и у каждого класса есть свой собственный костюм; им следует ходить в этом костюме, чтобы каждый соблюдал установленные обычаи и знал свое место, почитал и оказывал уважение тем, кто их выше, а также военным офицерского звания и повиновался им… А те, кто в свите пашей, а также члены имперской гвардии, полицейские и торговцы не должны обертывать голову платком и украшенной шелком хлопчатобумажной тканью, как это делают моряки галеонов, и независимо от своего положения и особенностей платья они должны одеваться подобающим образом. Некоторое время… на это закрывали глаза и расточители из всех классов отказались носить свое прежнее платье и свойственное им облачение и стали одеваться в опрометчиво расточительной манере, в зависимости оттого, что приходило им в голову… большинство дворцовых чиновников, а также военные и торговцы изменили свой старинный стиль одежды и присущий им внешний вид.

Феска, которую Мустафа Кемаль Ататюрк (первый президент Турецкой республики) в 1925 году объявил пережитком османского прошлого, столетием ранее была введена Махмудом II. Принятие этого нового головного убора его армией прошло на удивление спокойно — феску уже носили войска магрибских провинций и Египта, а также вооруженная свита шарифа Мекки, поэтому было вполне понятно, что никаких канонических возражений не будет. На самом деле она уже появлялась в османской армии — ее носили мушкетеры, сражавшиеся против взбунтовавшегося балканского аристократа Пасваноглы Осман-паши из Видина. В 1829 году ношение фески стало обязательным и для правительственных служащих. Нововведение нашло поддержку в высших кругах духовенства. Проповедники мечетей привлекались для того, чтобы убеждать людей в том, что феска вполне приемлема.

Законы, регулирующие потребление предметов роскоши, проводили различие между людьми, исходя из их религиозных убеждений и занимаемого ими положения, и те, единственным превосходством которых было то, что они мусульмане, решительно возражали против единообразия, которого требовал Махмуд, потому что из-за него становились невидимыми религиозные отличия. С другой стороны, немусульмане, причем даже те из них, кто не входили в состав бюрократического аппарата, с энтузиазмом принимали этот символ новой эпохи, в надежде на то, что он обеспечит им существование на равных условиях с мусульманами. Священнослужители оказались совершенно невосприимчивыми к уговорам султана и категорически отвергли требования Махмуда, который хотел, чтобы и они носили новый головной убор вместо своих тюрбанов. То, что сам Махмуд носил такие же брюки и сюртук (хотя и в несколько измененном варианте, который получил название истанбулин), которые носили такие же, как он, монархи в Европе, демонстрировало его искреннее стремление порвать с прошлым.

Культурные мероприятия в западном стиле стали крайне популярны в кругах утонченных людей Османской империи, куда входили и мусульмане, и немусульмане. Но дело не ограничивалось только этими кругами. Махмуд пригласил в Стамбул композитора Джузеппе Доницетти, который был братом более известного Гаэтано, предложив ему стать своим преподавателем музыки и поставив перед ним задачу обучить военный оркестр (впервые созданный Селимом III для его армии «нового порядка»), заменивший оркестр корпуса янычар, звуки которого когда-то приводили в трепет неверных врагов. Итальянская музыка вскоре стала пользоваться популярностью при дворе. Начиная приблизительно с середины XVIII столетия в храмовой архитектуре стало заметно тяготение к западному стилю барокко, примером которого была мечеть Нуруосмание, построенная в 50-е годы XVIII века. Возможно, последним проявлением этой тенденции стала Мечеть Победы (Нусретийе), построенная между 1823 и 1826 годами, получившая такое название в честь триумфальной победы Махмуда над янычарами. Султан Махмуд продолжил чуждую исламу и османским традициям практику написания своих портретов и передачи копий этих портретов (он мог преподнести копию своего портрета в виде камеи) в дар своим государственным деятелям и зарубежным сановником. Но он пошел дальше, чем Селим, и отдавал распоряжения выставлять свои портреты в общественных местах, таких как казармы и государственные учреждения, как это делали европейские монархи. Высшее духовенство решительно не одобряло подобную практику выставления напоказ личности монарха, но в 1832 году он, несмотря на это, подарил свой обильно украшенный драгоценностями портрет тогдашнему шейх-уль-исламу. Описывая блестящий церемониал, которым в 1836 году сопровождалось вывешивание портрета султана в казармах Селемийе, находившихся в Гареме, в Ускюдаре, придворный историк Ахмед Луфти-эфенди отклонил возможные канонические возражения, доказывая, насколько полезно сохранять внешний облик тех, кто воистину велик (как, например, султан Махмуд) и что такая практика соответствует древней традиции.