Марк Солонин - Мозгоимение: Фальшивая история Великой войны

Да, я в курсе, как это должно правильно называться: «Земля горела под ногами оккупантов». Только земля горела не сама по себе, она горела вместе с жителями. И лозунг «Все для фронта, все для победы» мне известен. Я только хочу понять — до каких пределов распространяется это «все»? Совсем — все? Мы за ЛЮБОЙ ценой не постоим? И если превращение своей страны в выжженную, безлюдную пустыню совместимо с понятием «победа», тогда чья это победа?

Для достижения победы командование Королевских ВВС Великобритании избрало тактику массированных ночных налетов на города Германии. Под развалинами домов, в огне пожаров погибли сотни тысяч мирных жителей. Не успела закончиться война, как в Англии началась ожесточенная общественная полемика по вопросу о допустимости такого бесчеловечного отношения к женщинам и детям противника. Накал дискуссии был таков, что командующий английской бомбардировочной авиации генерал Харрис фактически был вынужден покинуть страну и удалиться в Южную Африку. Имена погибших пилотов бомбардировщиков отказывались внести в списки героев войны… Почему же мы не считаем возможным даже задуматься о допустимости принесения в жертву СВОИХ женщин и детей?

По меньшей мере, сомнительна и военно-оперативная ценность партизанской войны, осуществляемой при помощи лома, вил, косы и ножа. Разумеется, действуя таким образом — и расплачиваясь за каждого зарезанного немецкого тыловика жизнями сотен советских людей, — можно было нанести некоторый урон живой силе противника. В этом ли была главная задача вооруженной борьбы в тылу врага? Вермахт вел боевые действия на фронте, отдаленном тысячами километров от заводов в Германии. И если «яйки и млеко» еще можно было отобрать у местного населения, то патроны, снаряды, мины, бензин приходилось тысячами эшелонов везти по железным дорогам из Баварии и Саксонии до Волги, Дона и Кубани. Фактически вся военная машина вермахта висела на десятке «стальных нитей» железных дорог, проходящих через огромные лесные массивы Белоруссии и Брянщины. Систематическое разрушение этих коммуникаций могло поставить немцев в тяжелейшее положение. Но это не та задача, которую могли решить безоружные крестьяне с топорами и вилами…

Не пора ли наконец признать, что в глазах товарища Сталина население оккупированных областей стало отработанным шлаком, не имеющим более никакой ценности: этих людей невозможно было использовать ни как рабочую силу, ни как «призывной контингент». Хуже того — эти люди находились вне его контроля, они могли теперь иметь свое личное мнение и обменяться им с соседом, они могли видеть живых иностранцев и по меньшей мере знаками и жестами общаться с ними, они могли быть использованы противником как для работы, так и для набора в антисоветские вооруженные формирования. Прошли десятки лет после войны, а вопрос «Проживали ли вы на оккупированной территории?» оставался в анкетах, которые заполняли миллионы советских людей, и положительный ответ считался «пятном на биографии». А уж тогда, в разгар войны, Сталин и вовсе не собирался церемониться с этим «шлаком», поэтому сожженная вместе с жителями деревня рассматривалась им как вполне приемлемая цена за убийство пары зазевавшихся немецких отпускников.

Можно спорить о том, нашлась бы на свете армия, командование которой не ответило жестокими репрессиями на такие призывы и действия («душите, рубите, жгите, травите, как бешеных собак»). Гадать же о том, как будет реагировать командование вермахта и СС, и вовсе не приходилось. Однако советское руководство не просто отдавало себе отчет в том, что результатом избранной им тактики партизанской войны будут беспощадные массовые расправы с населением — оно любыми возможными способами подталкивало противника к максимально-жестоким действиям.

Документы вермахта, к несчастью — слишком многочисленные, свидетельствуют о том, что в самые первые дни войны, уже в июне 1941 г. наступающие немецкие войска во многих местах находили трупы своих солдат, в силу ряда причин оказавшихся в плену (отставшие, раненые, экипажи сбитых самолетов), которые были замучены с невообразимой садистской жестокостью. Мне представляется совершенно невероятным предположение о том, что красноармейцы, т. е. в основной своей массе вчерашние русские, украинские, белорусские крестьяне, уже в первые дни войны успели проникнуться такой безумной ненавистью. Гораздо более реалистичной выглядит гипотеза о том, что эти преступления совершались специальными командами НКВД с целью преднамеренного провоцирования немецких войск на ответные расправы с гражданским населением и пленными.

В том же направлении действовали и заброшенные в тыл противника «партизанские отряды», которые — если говорить о ситуации 41-го года — практически полностью состояли из оперативных сотрудников НКВД, а вовсе не из сошедших с картины советского художника подростков и старика с берданкой. По характеру решаемых задач это были фактически карательно-диверсионные группы, которые не только провоцировали своими действиями немцев на ответные репрессии против местного населения, но и сами беспощадно расправлялись с крестьянами, которые не проявляли достаточной готовности помогать этим «народным мстителям».

Оказавшееся «между молотом и наковальней» население начинало стихийно вооружаться и создавать отряды местной самообороны для защиты от «партизан» и наводнивших леса банд вооруженных дезертиров. Немцам оставалось лишь взять под свой контроль эти вооруженные группы и превратить их в подчиненную им полицию. Указания Сталина о превращении оккупированной территории в выжженную пустыню весьма способствовали росту численности «полицаев». Легендарный патриарх советских диверсантов, участник четырех войн, полковник И. Старинов в статье, написанной в 2000 году, говорил: «Получилось, что мы сами подтолкнули местных жителей к немцам… После лозунга «гони немца на мороз» немцы сформировали полицию численностью около 900 тыс. человек». Сама цифра (900 тыс.) многократно завышена, но она ярко отражает личные впечатления практика партизанской войны о том, что «полицаи были на каждом шагу…».

Об отношении населения к «партизанам от НКВД» можно судить по следующим, страшным в своей красноречивости, цифрам. На Украине органы госбезопасности оставили в тылу врага и перебросили туда 778 отрядов и групп общей численностью 28 753 человек. По состоянию на 25 августа 1942 г. действующими числились 22 отряда, насчитывающие 3310 человек. В Белоруссии из 437 групп и отрядов, которые были заброшены в тыл противника, к концу января 1942 г. прекратили свое существование 412. Управление НКВД по Ленинградской области направило в тыл противника 287 отрядов общей численностью 11733 человек. К началу февраля 1942 г. из них уцелело всего 60 отрядов общей численностью 1965 человек. Все это называется одним коротким словом — разгром.