Дмитрий Харитонович - История Крестовых походов

Однако оппоненты заявляют, что все эти блага пришли из исламского мира благодаря мирным контактам христиан с мусульманами в Сицилии и Испании (хотя там были и военные столкновения вплоть до изгнания арабов). Крестовые походы, настаивает Ж. ле Гофф, «непричастны даже к распространению роскоши и сладострастия, которые в глазах суровых западных моралистов были свойственны Востоку и которыми неверные якобы наградили простодушных крестоносцев, неспособных противостоять чарам и чаровницам Востока [71] Надо сказать, что противоположная сторона не отставала в выпадах моралистического свойства. Усама ибн Мункыз возмущается распутством именно франкских женщин. … И я не вижу ничего иного, кроме абрикоса, который христиане, возможно, узнали благодаря крестовым походам» [72] Эти строки написаны в 1964 г. В 2003 г. мэтр французской исторической науки продолжал настаивать: «Когда-то давно я написал, что единственной пользой от крестовых походов мне кажется знакомство европейцев с абрикосом, — я и до сих пор так считаю». .

Защитники крестоносцев говорят, что интерес к иным культурам возникает именно тогда, что определенная терпимость к чужим рождается в процессе этих походов, и вспоминают об общении христиан и мусульман в ходе осады Акры. Ненавистники вооруженных пилигримов начиная с эпохи Просвещения ставят им в вину не только алчность, но и фанатизм, жестокость, насилие, оправдываемое христианскими мотивами. Современный историк Бернард Льюис пишет: «По мере того как христиане забывали крестовые походы, дух джихада начинал вселяться в мусульман, развязавших новую священную войну во имя их веры, чтобы сначала отобрать у христианских завоевателей все, чего их лишили, а затем победной поступью распространить слово и власть ислама на новые страны и новые народы, которые никогда их не знали». Ему вторит Ж. ле Гофф: «Христианскими крестовыми походами был взлелеян и возрожден дух исламской священной войны джихад. Еще больше, чем в Средневековье, реакция против средневекового крестового похода проявилась в XIX веке, и отголоски этого не лишены агрессивности „интегристского“ направления в современном исламе. Но и крестовый поход (по которому еще тоскуют в Западной Европе), и джихад — это экстремистское проявление веры».

По поводу последних рассуждений хотелось бы сказать несколько слов. И доныне, в том числе и в исламских кругах, слово «джихад» употребляется нередко неточно. Это понятие ( араб. «рвение») означает обязательное для каждого мусульманина рвение в деле распространения ислама. Различаются четыре вида джихада: 1) в себе — то есть самовоспитание в духе ислама; 2) в семье — воспитание близких в том же духе; 3) мирный джихад, он же джихад словом, то есть миссионерство; 4) военный джихад, он же газават, — священная война. Именно последний часто именуется джихадом вообще, в частности в кругах исламских фундаменталистов. Так что не только мечом распространялся ислам, но ведь и св. Франциск Ассизский и Раймунд Луллий пытались мирным путем обращать сарацин в христианство.

Сегодня нередко в исламских кругах европейцев именуют крестоносцами (это же относится и к Государству Израиль). Как утверждает современный французский историк Пьер Виймар, «на мусульманской земле немногочисленные рассказчики до сих пор повествуют о деяниях маликов (т. е. государей. — Д. Х. ), вернувших страну правоверным. Мы слышали такой рассказ в 1971 г. в одной закусочной Латакии, в Сирии».

Правда, слово «крестоносцы» появилось на Востоке весьма поздно и под европейским влиянием. Первая история крестовых походов вышла на арабском языке лишь в 1865 г., и это был перевод с французского. Слова, означающие «крестоносные войны» или «крестовая война», появились в арабском лишь во второй половине XIX в. и заимствованы из европейских языков. Первое исследование мусульманского ученого на эту тему вышло в свет лишь в 1899 г. Но сейчас это словосочетание более чем популярно. Еще в 1947 г. декларация ООН о создании Государства Израиль была названа египетской исламистской организацией «Братья-мусульмане» «новой декларацией сионистско-крестоносной войны против арабского и мусульманского народов». Именно с этого времени идет разговор, как говорил египетский публицист Сеид Кутб, кстати, казненный по обвинению в государственной измене, о «крестоносном духе, который есть в крови всех представителей Запада». Шииты из партии Хизбалла (буквально «партия Аллаха») доказывают, что крестовые походы еще не закончились, что «христианские силы Запада по-прежнему твердо намерены уничтожить ислам». Турецкий террорист (кстати, здравствующий доныне) Мехмед Али Агджа, совершивший в 1981 г. покушение на Папу Иоанна Павла II, пояснял: «Я решил убить Папу Иоанна Павла II, верховного главнокомандующего крестоносцев» [73] И это притом, что Папа публично покаялся за крестовые походы. . Такие же заявления делает известное Исламское движение сопротивления (арабская аббревиатура ХАМАС) и многие другие организации. Знаменитейший Усама Бен Ладен создал «Международный исламский фронт для крестового похода против евреев и крестоносцев».

Разговоры о блестящей мусульманской культуре, уничтоженной крестоносцами (правда, тут же возникает контрвопрос: а куда она делась, ведь крестовые походы провалились?), ведь еще со времен Просвещения стали общим местом. Современный отечественный писатель, создающий свои, как он их называет, «ехидные детективы» под псевдонимом Лев Гурский, в романе «Траектория копья» вкладывает в уста одного из своих персонажей, радикального российского исламиста, следующие слова: «Уникальнейшая, утонченнейшая исламская цивилизация была сокрушена вшивыми безграмотными европейскими баронами-крестоносцами — и только теперь наступает реванш».

В конце XIX в. в исламском мире начинается героизация Саладина. Да-да, именно так, хотя этот герой Запада, прославленный в романе Вальтера Скотта и в знаменитой пьесе Г. Э. Лессинга «Натан Мудрый», долгое время не был популярен на арабском Востоке, уступая пальму первенства Нур ад-Дину и Бейбарсу. Первая его биография на арабском языке была написана лишь в 1872 г. Культ Саладина активно развивали султан Османской империи Абдул-Хамид II по прозвищу «кровавый султан», заявлявший, что Запад ведет новый крестовый поход против Османской империи (сюда относилась и Русско-турецкая война 1877–1878 гг.). Поддерживал этот культ явно в антианглийских, а может быть, и в антироссийских целях германский император Вильгельм II, в 1898 г. торжественно посетивший могилу Саладина и назвавший его «рыцарем без страха и упрека, вынужденным часто учить своих противников тому, что такое рыцарство». И сегодня Саладин воспринимается нередко как символ борьбы с Западом. В 1992 г. президент Сирии Хафез Асад (он благополучно закончил свои дни на посту главы государства и передал его сыну) поставил в Дамаске памятник Саладину. «Вторым Саладином» в пропагандистской литературе именовал себя Саддам Хусейн (он, в отличие от своего сирийского коллеги, окончил жизнь на виселице).