Александр Бушков - Иван Грозный: Кровавый поэт

Не особенно усердствовали в обличении «тирана» и шведы - потому что их всегда можно было ткнуть носом в собственные достижения и припомнить короля Эрика XIV, который еще в 1520 г. одним махом казнил в Стокгольме 94 сенатора, патриция и епископа (о чем Иван Грозный, повзрослевши, не мог не слышать). Король Эрик опять-таки не был «безумным тираном» - казненные сановники немало нагрешили против государственных интересов и твердой власти. Другое дело, что после смерти Эрика взошедший на трон его младший брат Иоанн (которого Эрик долго держал в тюрьме за причастность к заговорам) решил отплатить и с помощью либералов из своего окружения создал страшную легенду о «безумном тиране Эрике», который казнил безвинных и карал незапятнанных…

Порой совершенно умалчивается, что Иван Грозный был образованнейшим человеком своего времени, блестящим публицистом и даже… поэтом. Правда, он писал не «стихи», как сморозил недавно какой-то невежа, а стихиры - тексты для церковных песнопений (и сам пел в церковном хоре, что требует определенного таланта). Казнями и репрессиями царствование Грозного далеко не исчерпывается: при нем, как я уже говорил, получили дальнейшее развитие законы, расширилось местное самоуправление со всеобщими выборами должностных лиц, созывались Земские соборы, где заседали представители всех слоев общества. Не стоит видеть в них, конечно, начатки английского парламентаризма, соборы были чисто совещательным органом - но подлинный тиран как раз избегал даже таких собраний. Не зря Земским соборам в России положил конец не кто иной, как тиран номер один российской истории Петр I…

Кстати, книгопечатание в России впервые завел опять-таки Грозный, пригласив мастера Ивана Федорова. Которого, замечу в скобках, изгнали из страны, обвинив в «колдовстве», те самые церковные иерархи, которыми иногда принято умиляться. (В этом, правда, нет никакой «русской отсталости» - когда французский король Людовик XI первым завел у себя печатный двор, печатников изгнало из королевства духовенство, усмотревшее в их ремесле колдовство…)

Между прочим, сказочника Флетчера, написавшего о России вообще и об Иване Грозном конкретно немало благоглупостей, одергивала лично королева Елизавета - женщина была умная, хлебнувшая досыта заговоров и мятежей, а потому склонная скорее подписаться под мнением капитана Ченслера…

Как и жизнь, смерть Ивана Грозного оказалась окутанной многочисленными жуткими легендами. Началось все с Джерома Горсея: он вспоминал, как царь незадолго перед смертью, пригласив его осмотреть сокровищницу, взял в руку бирюзу и сказал: «Видишь, как она изменяет цвет, как бледнеет? Это значит, что меня отравили». Потом продемонстрировал скипетр из рога единорога (считалось в те времена, что он обладает целебными свойствами), показал, как скипетр убивает пауков, и заметил грустно: «Поздно. Теперь меня не спасет и единорог». Далее Горсей рассказывает еще более интересные вещи…

Один из самых близких к царю бояр, Богдан Вельский, решился обратиться к колдуньям из Лапландии, которых по его приказу привезли в Москву чуть ли не два десятка. Они и указали день смерти царя - 18 марта 1584 г. К середине этого дня Бельский пришел туда, где содержались бабки-ведуньи, и напомнил, что предупреждал их: если предсказание не подтвердится, всех сожгут. Колдуньи ответили ему, что день, собственно говоря, еще не закончился и до вечера далековато. Ближе к вечеру царь сел играть в шахматы с Бельским - и вдруг упал, опрокинув доску. Он прожил ровно столько, чтобы успеть принять монашескую схиму, и до полуночи все было кончено.

Горсей, конечно, сочинял и фантазировал так же легко, как другие щелкают семечки, - но в том-то и казус, что он может оказаться прав. По крайней мере частично. Неизвестно, случилась ли в реальности история с северными колдуньями или ее выдумали позже, но о том, что Грозный был отравлен, заговорили не вчера, и подозрения остаются серьезные…

Сторонники этой версии напоминают, что еще за полгода года до смерти Грозного папский дипломат А. Поссевин говорил, будто «московскому государю осталось жить недолго» - при том, что резкое ухудшение здоровья царя наступило перед самой смертью, до этого он прихварывал, но не настолько, чтобы окружающие думали о смертельной угрозе для здоровья. И умер он, кстати, не за игрой в шахматы, а за государственными делами.

В 1963 г., после вскрытия гробницы в Архангельском соборе Кремля и исследования скелетов, выяснилось, что в костях Грозного и его сына Ивана - аномально высокое содержание ртути (как и в останках Елены Глинской). Обычно это принято объяснять тем, что в результате разгульного образа жизни Грозный подхватил сифилис, который как раз и лечили ртутными препаратами. Но и на это заявление есть свои контраргументы: во-первых, ничего не известно о «вензаболеваниях» Елены Глинской и царевича Ивана, во-вторых, есть информация, что ртутные препараты против сифилиса, изобретенные знаменитым врачом Парацельсом, стали широко распространяться в Европе лишь после смерти Грозного.

А самое интересное - в свое время убеждение в том, что Иван Грозный погиб насильственной смертью, было прямо-таки повсеместным…

Сразу после смерти Грозного в Москве отчего-то вспыхнул народный бунт, участники которого уверяли, что «царя отравил Бельский» (по другой версии - задушил подушкой). Подобные утверждения не единожды появляются в трудах русских летописцев, как современников Грозного (Иван Тимофеев), так и близких к нему по времени. Иностранцы чуть ли не все поголовно уверенно пишут о насильственной смерти Грозного… Такое единство мнений заставляет задуматься.

Кому выгодно? Во-первых, недорезанным оппозиционным боярам. Во-вторых, польскому королю Баторию, готовившемуся к новой войне с Москвой. В-третьих, папскому легату Поссевину, озабоченному предотвращением русско-польского столкновения. Так что кандидатов в убийцы достаточно.

Хотя, с другой стороны, нельзя исключать, что версия о насильственной смерти Грозного от рук Богдана Бельского и Бориса Годунова родилась уже позже, когда боярская вольница валила ставшего царем Годунова и боролась с Лжедмитрием I, одним из активных сподвижников которого как раз и был Богдан Бельский. Слишком много сплетен, слухов и политических интриг и слишком мало достоверной информации.

Поэтому я не буду уделять много места этому, пусть и интереснейшему, вопросу - исключительно потому, что он не уместится в рамках одной главы. Чем глубже я зарывался в ту эпоху, тем сильнее убеждался: нужна отдельная книга о промежутке меж смертью Ивана Грозного и захватом трона (именно так!) Романовыми. Книга такая будет.