Рената Либина - Вопросительная история

Неизвестный художник. Горный пейзаж. Япония. XIX в.

И в заключение о посуде. Конечно, ежедневно есть японцы предпочитают из целой. Но время от времени они участвуют в чайных церемониях. Чаепитие это не простое, а философское. Здесь уместно молчать или говорить о естественной величавости чая в чаше. И чаша для величавого чая бывает тоже не простая, а с отбитым краем. Гости передают её из рук в руки, любуются шершавой глиной и домысливают край. Все вместе и каждый по-своему.

«Землю сдвинувший, солнце остановивший» – такая надпись украшает памятник известному жителю польского города Торуни. И сразу ясно, как его звали: Николай Коперник. Кто ж не знает о человеке, который развеял самое знаменитое заблуждение в истории науки и объяснил, что это Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот? Коперник был первым, кто заставил двигаться вещи, прежде казавшиеся неподвижными. Первым, но не единственным. Через 85 лет после книги Коперника появилось сочинение английского доктора Уильяма Гарвея. Он доказывал, что вращается не только наша планета. Вращение происходит и внутри нас, потому что по кругу движется кровь.

Казалось бы, что тут доказывать? Кто ж сомневается, что кровь движется по кругу? Даже слово такое есть – кровообращение . Но 400 лет тому назад его не было, потому что о движении крови по кругу не знали, точно так же, как и о вращении Земли. И зачем стучит сердце, ещё предстояло догадаться.

Неизвестный художник. Портрет Мигеля Сервета. Гравюра. Испания. XVI в.

Сегодня ни для кого не секрет, чем занимается сердце в нашем организме. Оно гонит кровь по двум кругам – большому и малому. Сокращаясь, оно выбрасывает в сосуды кровь, богатую кислородом и питательными веществами. Прибыв по сосудам «на место», в органы и ткани, кровь отдаёт им кислород и полезные вещества, забирает всё вредное, отработанное, включая углекислый газ, и движется обратно – в сердце. Большой круг замыкается, а малый стартует. Кровь с «отходами» направляется в лёгкие. Там она освобождается от углекислого газа, забирает кислород и возвращается в сердце. И всё начинается сначала. Тук-тук, круг-круг. Примерно 100 тыс. раз за день. Путь крови лежит по большим сосудам, артериям и венам, и по очень маленьким – капиллярам. Они в 10 раз тоньше человеческого волоса и видны только в микроскоп. Но в «малышах» происходит самое важное – обмен веществ. В обе стороны через их стенки просачиваются вещества – вредные и полезные. Кровь получает и отдаёт то, что ей предстоит доставить в разные части организма. Капилляры маленькие, но их много. Длина капилляров взрослого человека – 42 тыс. километров, чуть больше экватора Земли. Вот что может теперь узнать любой школьник и о чём совершенно не догадывались древние египтяне. Они наивно полагали, что сердце – это орган, в котором рождаются мысли, и один удар соответствует появлению примерно одной идеи. Некоторые египетские писатели даже сочиняли «Беседы с сердцем», считая его чем-то вроде приятеля, который всегда с тобой.

Я. ван Нек. Вскрытие. Голландия. XVII в.

В отличие от древних египтян лучший римский врач Гален с сердцем не разговаривал, а написал о нём трактат. Гален утверждал, что кровь постоянно образуется и уничтожается в организме. Она образуется из съеденной пищи и по пустой вене поступает в сердце. В другую половину сердца из лёгких поступает воздух. Через отверстия в перегородке сердца воздух смешивается с кровью и «одухотворяет» её. Одухотворённая кровь растекается по телу, несёт жизнь, но потом стареет, оттекает в руки и ноги и там уничтожается. Самой главной в организме Гален считал печень. Между прочим, на латыни печень называется liver – «жизнь». Гален полагал, что именно в печени происходит образование крови из пищи. А как же иначе, если в телах животных больше всего крови он находил именно в печени? Откуда ему было знать, что кровь – создание многих органов и систем, а в печени она накапливается «про запас». В распоряжении Галена не было ни микроскопа, ни рентгена. Тем не менее теория его казалась другим врачам убедительной. Правда, дырки в сердце, через которую кровь смешивалась с воздухом, никто обнаружить не мог. Тем хуже для дырки, нечего быть такой маленькой! Да её особо и не искали. Авторитета Галена было достаточно, в дырку просто верили. Полторы тысячи лет по Галену не только учили, но и лечили. Многие болезни считали результатом избытка крови в организме и назначали кровопускание. Иногда, например при давлении, оно помогало. Чаще всего оказывалось бесполезным. Нередко, особенно у детей, заканчивалось печально.

Так продолжалось до XVI в. На дворе стояла эпоха Возрождения, и в правоте авторитетов полагалось сомневаться. А что, подумали некоторые учёные, если дырки в сердце не видно потому, что её там нет? И кровь смешивается с воздухом вовсе не в сердце? А что, если кровь течёт в лёгкие и забирает воздух там? Это были правильные догадки, которые спустя века назовут открытием малого круга кровообращения. Одним из догадавшихся был испанский врач и философ Мигель Сервет. И его самого, и его книгу сожгли на костре. Не из-за мыслей о сердце. Они занимали в книге незначительное место. Сервет говорил о других вещах, которые не всем тогда нравились. Но в результате и его мысли о малом круге кровообращения до современников не дошли. Другим усомнившимся в правоте Галена был итальянский учёный Роальдо Коломбо. Его рассуждениям повезло больше. Со временем их прочёл Уильям Гарвей.

А. Е. Бейдеман. Гомеопатия, взирающая на ужасы Аллопатии. 1857 г.

Уильям был старшим из шести братьев и трёх сестёр в семье лондонского торговца шёлком. С числом братьев ему определённо повезло. Отец заметил, что его старший наследник не питает ни малейшего интереса к торговле, зато испытывает всепоглощающую страсть к учёбе. Большой беды не будет, решил он, если один из шестерых свернёт с купеческой дороги и поучится в университете. С профессией Уильям определился быстро. Ничто не казалось ему столь интересным, как устройство человека. И нигде не учили этому лучше, чем в Падуе. Так Гарвей оказался в Италии и услышал лекции великого Фабриция, основателя современной анатомии. А тот даже не подозревал, что его словам внимает будущий основатель физиологии. Самым удивительным открытием Фабриция казались венозные клапаны. Эти полулунные складки-перегородки можно было разглядеть внутри многих сосудов, но зачем они там, Фабриций не знал. Догадаться об этом предстояло его английскому студенту. Уильям Гарвей увозил из Италии не только обширные знания, но и «сердечную привязанность». Как работает эта таинственная мышца? Куда и зачем сквозь неё движется кровь? Интереснее этих вопросов для Гарвея теперь ничего не было. В Англии дела молодого врача пошли как нельзя более успешно. Растущая частная практика, женитьба на дочери королевского врача, работа в больнице Святого Варфоломея. Но главное, что занимает его мысли, – сердце. 60 видов животных, позвоночных и беспозвоночных, становятся предметом его исследований. Курицы, коровы, собаки, свиньи, змеи, лягушки, бакланы, слизняки, устрицы, кальмары… При помощи лупы Гарвей отыскивает сердце в брюшке мухи и осы и внимательно следит за его сокращениями. А ещё перевязывает руки, ноги, лапы и замечает, ниже или выше повязки останавливается кровь. Откуда и куда она двигалась? Сотни подробностей, увиденных собственными глазами, заставляют учёного всё больше сомневаться в схеме Галена. Если кровь постоянно рождается и исчезает, откуда её берётся так много и куда же она девается в таких количествах? Но если кровь одна и та же, какими путями она течёт?