Михаил Ошлаков - Сталин их побери! 1937: Война за Независимость СССР

Между тем с расширением круга репрессий советское общество все больше охватывали невиданные прежде шпиономания и истерия. Этот массовый психоз имел в своей основе прежде всего объективные обстоятельства.

Начнем с того, что население СССР в недавнем прошлом пережило колоссальный стресс в связи с событиями Гражданской войны, периодом безвременья и разрухи. В результате коллективизации и индустриализации миллионы людей были стронуты с места, а население городов в значительной мере обновилось за счет выходцев из деревни. Вполне естественно, что эти люди, занявшие должности в органах управления, ЧК и на производстве, все еще оставались крайне подверженными предрассудкам.

Уровень культуры и образования у советского народа был чрезвычайно низок в целом. В условиях дефицита времени и средств образование носило узкоспециальный характер, который не позволял привить людям ни гуманистических ценностей, ни цельного, философского восприятия мира. Большинство советских граждан легко поддавались промыванию мозгов и, не имея возможности соотнести события в своей стране с мировой историей и культурой, мыслили всецело штампами официальной пропаганды. Конечно, существенную роль играл и тот факт, что Советский Союз объективно находился в окружении недружественных государств, сознание чего оказывало на психику советского человека постоянное давление.

Кто именно стронул и разогнал тот снежный ком оговоров, доносов и истерии, который в конце 1930-х годов угрожал безопасности практически любого гражданина СССР, сегодня сказать невозможно.

Известную долю ответственности несет за это Сталин, видимо, намеренно заострявший внимание общества на процессах против старых технических специалистов и троцкистов. В то же время надо указать, что сам Сталин, конечно, в истерику никогда не скатывался и от делового стиля старался не отходить. Вспомним его речи в июле 1941 года, в ноябре 1941 года или приказ № 227. Сколько внутренней боли слышится в этих документах, сколько страсти, но одновременно ни тени паники, ни нотки истерики. Даже карикатуру Сталин считал серьезным делом. Известен случай, когда он попросил художника-карикатуриста Бориса Ефимова не изображать японцев с кривыми зубами. В этом весь Сталин – не размениваться на мелочи, не сходить на личности, не устраивать психоза. К сожалению, личного примера Сталина здесь оказалось мало.

Виноват Сталин и в том, что в своем стремлении обеспечить морально-политическое единство народа зашел, возможно, слишком далеко. Именно с подачи высшего руководства страны любые отклонения от генеральной линии партии, любые колебания или участие во фракциях, пусть даже и в далеком прошлом, становились непосредственным поводом для подозрений, а нередко и преследования. Советский человек был принужден писать в анкетах совершенно дикую декларацию о том, что «никогда не имел отклонений и колебаний от линии партии».

Безусловно, большая роль в нагнетании страстей принадлежит и чекистам. Во-первых, именно они были заинтересованы в «рекламе» деятельности своего ведомства и максимальной огласке результатов работы ГПУ – НКВД. Во-вторых, чекисты, имея объективные трудности с доказательствами по делам о заговорах и шпионаже, всячески поощряли страсть подсудимых (вспомним «Московские процессы») к взаимным обвинениям и громким обличениям. Нет ничего удивительного в том, что Радек или Бухарин со скамьи подсудимых выступали столь же страстно, как с революционной трибуны, – проблема была в том, что народ, привыкший подсознательно прислушиваться к этим людям, принимал их высокий стиль за чистую монету, воспринимая его как буквальное руководство к действию.

Однако наибольшую и непосредственную ответственность за разжигание страстей, спаливших своим огнем не одну судьбу, несут журналисты. Это именно они бросились буквально соревноваться на тему того, кто напустит больше страху и изобразит врагов народа в более чудовищном свете.

Истоки такого поведения журналистов также кроются во временах Гражданской войны, когда и сформировалась советская школа журналистики. Гражданская война требовала от газетчиков, работавших в пропаганде, предельно ясных, даже тупых, лозунгов, максимально точных и агрессивных выпадов в адрес конкретного врага. Любой ценой зажечь индифферентные массы словом – вот в чем тогда состояла задача.

Среди советских журналистов было много талантливых публицистов, с блеском владевших этими приемами. Некоторым из них даже удалось в свое время окончить гимназии, однако настоящей культуры, настоящего кругозора, подлинной гуманистической традиции у подавляющего большинства из них не было. Вдумчиво и серьезно разбираться в сложных процессах, находить путь к сердцам людей не только посредством агрессивных лозунгов, но и здравых рассуждений, они просто не умели.

Скажите, какое впечатление, какую реакцию могла вызвать у советских людей такая, например, статья в газете «Известия»:

Ночь. На заводах, на фабриках, на электростанциях, на шахтах метро, всюду, где бодрствуют ночные смены, люди полны ожиданием. Они уверены в том, что воля их будет выполнена, что приговор народа судьи услышали, что убийц, поджигателей, диверсантов постигнет жестокая кара. Но они ждут конца судебного заседания, чтобы снова и снова убедиться в том, что враг обезврежен и меч правосудия поразил его в самое сердце…

С большим удовлетворением встретили мы, рабочие завода Динамо, приговор суда. Этот приговор – воля миллионов, его писала вся страна. Судебный процесс вскрыл преступные связи Рыкова, Бухарина, Угланова с агентами фашизма, контрреволюционными троцкистами. Эта мразь также вела активную антисоветскую работу, помогала бандиту Троцкому и его хозяевам – германским и японским фашистам.

…получены сведения об огромной помощи, оказанной жертвам троцкистских диверсий фабрично-заводскими организациями. Так, Воскресенский химкомбинат выделил около 40000 рублей для выдачи единовременных пособий семьям 17 убитых рабочих. Семья убитого рабочего Н. Туктарова, например, получила 4000 рублей, семье убитой работницы Сакины Ярулиной выдано 3000 рублей и т. д….

Репортажи и отчеты о процессах словно писались по своеобразному справочнику Остапа Бендера, поражая идентичностью тональности, лексики и даже ритма. Все они до единого непременно содержали многочисленные бранные эпитеты. Даже поэт Лебедев-Кумач не удержался от их применения.