Максим Калашников - Дебилизация России и всего мира. Новое варварство

А вот нам, русским, этого совершенно не нужно!

Ох, далече ты зашел, капиталистический эксперимент! Начавшись с сатанизма, ты принял свою негласную доктрину, гласящую: лишь богатые — люди. Они — высшие, избранные. Мир существует для них. Их воля — неписаный закон. А все прочие — так, низшие существа. Пыль под ногами богатых и эффективных. За тридцать последних лет эксперимент продвинулся очень далеко.

Но мало считать тех, кто не принадлежит плутократической «элите», двуногими животными и расходным материалом. Нужно еще и сделать подвластные массы тупыми животными. Отнять у них разум и культуру, саму способность быть Человеком. Одурманить разнообразными наркотиками, сделать садистски злобными — но трусливыми перед силой.

Вот почему последние тридцать лет в мире идет гигантская, преступная операция: превращение большинства населения белых стран в тупых неоварваров. Психопатических. Не умеющих читать. Не умеющих рационально мыслить. Людей обращают в двуногих скотов, одержимых самыми низменными страстями. В придурков-потребителей. Это — глобальная психокатастрофа. На нее работает сегодня буквально все: дебильная продукция Голливуда, вся омерзительная поп-культура, Эм-ти-ви, разрушение системы образования, деиндустриализация, тошнотная философия постмодерна (нет ничего святого, идеалы — чушь, есть только твое удовольствие).

Именно это и породило массовое явление новых варваров — жвачных немыслящих получеловеков. Да-да, невежественных, неквалифицированных, бесполезных во всех смыслах, не годных, по большому счету, ни на что. Поистине, пустую протоплазму. Зато желающую потреблять, но ничего не делать. Опустившееся на четвереньки быдло.

Однако это именно «новый варвар». И мы должны подчеркнуть его принципиальное отличие от подлинных, «старых» варваров. Настоящие варвары-дикари — отнюдь не постиндустриальные придурки. Они вовсе и не опускались на четвереньки. Просто они не успели развиться. «Нормальный», старый варвар — это представитель молодого этноса. Он отнюдь не дурак, ибо может выживать в природе, думая и изобретая. Он очень многое умеет: сделать хижину из подручного материала, смастерить лук и стрелы, вытесать себе дубину, сработать наконечник копья или стрелы из кремня, выследить и убить зверя, сшить себе одежду, вылечить себя с помощью целебных трав. Обычный, дикий варвар знает очень многое: как читать следы, как ходить по лесу, как добыть огонь с помощью двух деревяшек — и т. д. Настоящий варвар вообще много работает и хорошо соображает, поскольку иначе он выжить не в силах. Он, конечно, неискушен по части орального секса и не отличит «Челси» от «Манчестер Юнайтед» («Спартака» от «Динамо»), но по части практической сметки и мозгов даст сто очков вперед городскому быдлу. Подготовь такого варвара, обучи его — и получишь гения.

«Новый варвар» — плод старения и разложения этноса. Порождение больших городов и современного мира. Новый варвар беспомощен в природе. Ему нужно, чтобы была пища в супермаркетах, горячая вода — в кране. Ему нужны лекарства, готовые инструменты и кем-то сделанная одежда. Он не пашет и не сеет, он в кузнице молотом не машет. (Настоящие варвары из болотной руды умели железо делать.) Новому варвару нужно, чтобы ему кто-то сделал — мотоцикл, велосипед, ружье, удочку современного типа или палатку. Новый варвар — потребитель, а не создатель. Новый варвар — порождение искусственной индустриально-городской среды. Парадокс заключается в том, что новый варвар объективно эту среду разрушает. Он может сам уничтожить сами условия своего существования.

И если подлинный варвар воинствен и плодовит, то урбанистический «новый варвар» — чаще всего бесплоден, малодетен и труслив поодиночке. Смел он только в стае таких же, как он. Например, в ходе уличных беспорядков. Или когда нападает кучей на прохожего. Или когда скопом с такими же недочеловеками насилует женщину. Старый варвар любит учиться, он любит познавать новое. Вырывая у природы свое, он рад прогрессу. Новый варвар учиться не может. Ему действительно нравится не подниматься вверх по лестнице развития, а скатываться вниз.

Эту разницу нужно крепко уяснить. Особенно тем, кто радуется «новым варварам», считая это чуть ли не оздоровлением народа и обретением им неких первозданных сил. Нет, господа, это не перезагрузка истории, не возвращение к началу пути! Это — тупик.

Впервые в обозримой нами истории был запущен — и до сих пор идет — чудовищный опыт над родом людским. В ходе оного все самое человеческое было сделано маргинальным. Зато все мерзкое, патологическое, идиотское, гнилое — превращено в норму.

Пора, дорогой читатель, разобраться в произошедшем. Нам ведь с вами прожужжали уши насчет старых бесчеловечных экспериментов. Например, нам много рассказывают о нацизме и холокосте или о коммунистическом эксперименте. Не пора ли, наконец, разобраться в том, что намного более страшно и разрушительно для человека? Не пора ли, господа, четко определить капиталистический эксперимент 1981—???? годов — и мужественно определить его неминуемые последствия? Тем более что нас сейчас постоянно уверяют: мол, ничего страшного не произошло.

Уже произошло. И происходит дальше.

Сама по себе попытка в конце ХХ века попробовать вернуться к канонам капитализма двухсотлетней давности — уже первое явление нового варварства и начало пути к Темновековью-2. Только полный глупец мог думать, что во времена сложнейших систем (ядерных реакторов, самолетов из трех миллионов комплектующих, энергетических сетей) можно вернуться к порядкам и экономическим принципам, сложившимся в пору париков из конского волоса, конных упряжек, парусных судов и примитивных мануфактур. Только сумасшедший мог работать на устранение государства из экономики в нынешнее время, апеллируя ко временам примитивных фабрик с водяными колесами. Оное учение окрестили «неолиберализмом» и принялись насаждать в практику с 1979–1981 годов на всем Западе. И все это с абсолютно серьезным видом оправдывали солидные люди в безупречных костюмах, высоколобые нобелевские лауреаты, ведущие политики и капитаны больших корпораций. Что, в общем, и немудрено: мы уже знаем, что это очень импонировало тайным устремлениям богатых.

Как писал в книге «Сталин. Человек, который спас капитализм» Льюис Каплан, сама неолиберальная теория копирует труды французского предпринимателя и журналиста Жана-Батиста Сэ (1765–1832). Сэ отрицал необходимость вмешательства государства в экономику. Мол, если как можно меньше брать налогов с бизнеса. Он сам во всем разберется. Если наступит перепроизводство того или иного товара, то капитал сам перетечет в новую отрасль, где может быть сформирован новый спрос. Не нужно больших налогов: бизнес сам будет вкладывать деньги туда, куда надо, тем самым создавая рабочие места. Правда, когда Сэ все это писал, единственной сформированной отраслью промышленности во Франции была текстильная.