Юрий Емельянов - Разгадка 1937 года

Несмотря на то, что стиль работы и образ жизни советских руководителей не были предметами всеобщей гласности, о том, как они работают и живут, было хорошо известно членам ЦК и другим видным деятелям партии. Для многих из них Сталин служил примером того, как надо отдавать себя работе и как не злоупотреблять служебным положением в личных целях. Но и в широких партийных массах Сталин пользовался популярностью. Прежде всего, в нем видели человека, который с первых дней советской власти подчинялся строгой дисциплине и боролся против раскола в рядах партии.

С самого ее начала история большевистской партии была отмечена не прекращавшейся внутрипартийной борьбой, чреватой расколом. Перспектива раскола партии, преодолевавшей огромные трудности подпольной жизни, а после прихода к власти оказавшейся в окружении подавляющего беспартийного большинства страны, вызывала тревогу всех ее членов, а потому «раскольники» решительно осуждались ее большинством. «Раскольниками» считались меньшевики, отзовисты, ликвидаторы, ультиматисты, левые коммунисты, военная оппозиция, рабочая оппозиция, децисты, всевозможные «национальные уклонисты», авторы различных «писем» и «платформ», то есть все, кто на протяжении нескольких десятилетий выступал против «генеральной линии» партии.

Боязнь раскола партии была особенно велика среди коммунистов после Октябрьской революции, поскольку они сознавали, что его последствия могут быть гибельными для них в стране, где правящая партия была окружена океаном беспартийных людей, которые могли поддержать антикоммунистические силы. Многие коммунисты оценивали взгляды лидеров оппозиции прежде всего с точки зрения того, как их борьба против руководства повлияет на единство партии.

С начала 1920-х годов возмутителем спокойствия был Троцкий и неудивительно, что подавляющее большинство членов партии на разных уровнях выступило против него и его сторонников. Для многих из них не было сомнений и в том, что Зиновьев и Каменев первыми выступили против Сталина, Бухарина и других членов Политбюро. Члены партии прекрасно знали, что они стали организаторами «бунта» ленинградской организации против большинства делегатов съезда. Их объединение с Троцким, этим вечным бунтарем против Ленина, а затем против Сталина, отречение от решений, за которые они голосовали, отказ от своей же яростной критики Троцкого лишь укрепило впечатление о них как о раскольниках партии и беспринципных политиканах, стремящихся узурпировать власть, не считаясь с волей большинства.

Когда же Бухарин, Рыков и Томский выступили первыми против решений Политбюро о чрезвычайных мерах, за которые они недавно голосовали, многие члены партии считали, что «правые» саботируют слаженную работу, направленную на решение государственных вопросов, и втягивают партию в неконструктивную дискуссию. Переговоры же с Каменевым показали беспринципность Бухарина и его сторонников в его борьбе за личную власть. Нарушение оппонентами Сталина согласованных решений, противопоставление ими своих «платформ» «генеральной линии» партии, их союзы с бывшими политическими противниками препятствовали привлечению на их сторону колеблющихся членов Политбюро и Центрального комитета, а затем и остальных членов партии.

В противовес своим противникам Сталин для подавляющей части руководства партии и рядовых ее членов олицетворял стремление обеспечить единство в партии. Такая позиция органично вытекала из всей его партийной деятельности. Он твердо стоял на позиции ленинского большинства с 1903 года. В 1909 году, находясь в Баку, он вместе с другими членами Бакинского комитета партии забил тревогу в связи с угрозой раскола партии «на отдельные организации». Затем он постоянно поддерживал ленинское большинство, даже в тех случаях, когда он явно не был согласен с восторжествовавшим мнением.

Постоянно выступая против оппозиционеров и в то же время стремясь обеспечить единство партии в ходе дискуссий 20-х годов, Сталин демонстрировал не раз свою готовность к преодолению разногласий мирным путем. Он проявлял не раз способность к компромиссу и способность забыть былые острые споры во имя общего дела. Это обстоятельство также располагало членов партии к Сталину.

Однако не только страх перед расколом объединял коммунистов вокруг Сталина. В то время все материалы съездов и пленумов ЦК широко изучались рядовыми коммунистами, а потому они в неменьшей степени, чем члены ЦК и делегаты съездов, были осведомлены о сути программ Сталина и их противников. Их выбор в пользу курса Сталина на ускоренное развитие страны был сознательным.

Успехи Советской страны в мирном созидательном труде позволили правительству в конце 1927 года объявить о введении 7-часового рабочего дня. Однако троцкистско-зиновьевская оппозиция увидела в этом решении стремление уйти от выполнения интернационального долга перед мировой революцией и осудила его. Оппозиционеры клеймили руководство страны за срыв развития «перманентной революции». Они осуждали поддержку советским руководством Гоминьдана в Китае, «неверную» политику по отношению к профсоюзам Англии. Комментируя эти обвинения оппозиции в адрес Сталина, американский историк и советолог Адам Улам писал: «Но каким образом Советский Союз мог отвечать за то, что коммунизм не одерживал побед в 1926 году? Как Сталин мог стать причиной экономического возрождения Германии, или неудач коммунистов Франции на выборах, или провала британской всеобщей забастовки?» Оппозиционеры с пафосом заявляли о «термидорианском перерождении» партии, ссылаясь на опыт французской революции 1789–1794 годов, обличали его «нерешительность», противопоставляя деятельность премьера Франции Ж. Клемансо в 1917 году. Как справедливо замечал Дейчер, решению правительства о сокращении рабочего дня оппозиция могла противопоставить вопросы, «которые для рабочих казались абстрактными: Гоминьдан, англо-русский комитет, перманентная революция, термидор, Клемансо и т. д. Единственный вопрос, по которому язык оппозиции не был труден для понимания, было требование улучшить положение рабочих». Теперь, после ее выступления против семичасового рабочего дня, «вокруг оппозиции возникла стена безразличия и враждебности», признавал Дейчер.

Вместо того чтобы трезво оценить причины своего поражения, Троцкий обвинял коммунистов и рабочих в том, что они руководствуются «шкурными интересами». Сталин подчеркивал, что Троцкий не понимает ни партийных, ни рабочих масс. Комментируя надменные высказывания Троцкого о партийных и рабочих массах, Сталин говорил: «Так могут говорить о нашей партии только люди, презирающие ее и считающие ее чернью. Это взгляд захудалого партийного аристократа на партию, как на голосующую баранту».