Юрий Емельянов - Разгадка 1937 года

Открыто против авантюристического плана Гитлера после изложения его на совещании 7 ноября 1937 года выступили министр обороны и верховный главнокомандующий Германии фельдмаршал фон Бломберг и командующий сухопутными вооруженными силами генерал фон Фрич. Они отвергли этот план не потому, что стремились к миру, а потому, что осознавали: реализация гитлеровского плана приведет Германию к еще более грандиозному военному поражению, чем в 1918 году. Вскоре оба военачальника были грубо скомпрометированы и отправлены в отставку.

Однако расправа с ведущими военными руководителями Германии не остановила рост оппозиции среди немецких генералов, не желавших вести страну к поражению. Среди военных созрел заговор против Гитлера, в котором на первых порах участвовали высшие руководители вооруженных сил Германии. В ходе международных кризисов 1938 года вокруг Чехословакии высшие германские генералы были готовы свергнуть Гитлера, как только ситуация приблизится к развязыванию войны. Лишь капитуляция западных держав в Мюнхене спасла Гитлера от переворота. После же захвата Германией Чехии военный потенциал Третьего рейха существенно вырос и оппозиция Гитлеру среди военных заметно ослабла, а затем и почти прекратилась вплоть до поражений в ходе Великой Отечественной войны.

Еще до этих событий среди многих влиятельных германских военных зрело недовольство планами Гитлера, а потому они откликнулись на предложение о заключении тайного „пакта о ненападении“ между военными Германии и СССР. Не исключено, что уже на этом этапе они были готовы гарантировать Тухачевскому и его сторонникам невмешательство в дела СССР во время военного переворота в обмен на невмешательство установленной в СССР военной диктатуры после аналогичного переворота в Германии.

Между тем слухи о тайном сговоре между военными двух стран стали поступать в столицы европейских государств. В своей книге „Заговорщики“ американский историк Джоффри Бейли сообщал, что, находясь в Берлине, Тухачевский в ходе беседы с министром иностранных дел Румынии Титулеску заявил: „Вы неправы, связывая судьбу своей страны с такими странами, как Франция и Англия. Вы должны повернуться лицом к новой Германии“ Эти сведения поступили незамедлительно в Бухарест.

Посланник Чехословакии в Берлине Мастный в январе 1937 года с тревогой сообщил президенту своей страны Бенешу о том, что немцы утратили интерес к переговорам, которые они в это время вели с Чехословакией о решении спорных вопросов, потому что стали исходить из неизбежности резких перемен в советской внешней политике после ожидаемого вскоре государственного переворота в СССР. В случае прихода к власти в Москве прогерманских сил Чехословакия не могла уже рассчитывать на поддержку СССР, с которым была связана договором о взаимной помощи 1935 года.

Это подтверждается заявлением Бенеша в его беседе с советским полпредом Александровским 7 июля 1937 года. Как говорится в записи беседы, Бенеш с января 1937 года получал косвенные сигналы о большой близости между рейхсвером и Красной Армией. С января он ждал, чем это закончится. Чехословацкий посланник Мастный в Берлине является исключительно точным информатором… У Мастного в Берлине было два разговора с выдающимся представителями рейхсвера… Бенеш даже сомневается, сознавали ли эти представители рейхсвера, что они выдают секрет. Но для Бенеша из этих разговоров стало ясно, что между рейхсвером и Красной Армией существует тесный контакт.

Разумеется, встречи Тухачевского и другие контакты советских военных с германскими не могли пройти мимо внимания гестапо. Узнав от агентов гестапо о тайном сговоре между военными двух стран, руководитель РСХА Р. Гейдрих проинформировал об этом Гитлера. Разумеется, Гитлер мог бы арестовать заговорщиков. Однако все его планы строились на пропаганде военной мощи Германии. Любые массовые репрессии в рядах вооруженных сил подорвали бы веру в их всесилие, в то время как Гитлер на первых порах полагался главным образом на грубый блеф. Поэтому он решил сорвать сговор между советскими и германскими военными, не раскрывая ни немцам, ни всему миру того, что ему было об этом известно.

В своих мемуарах В. Шелленберг писал, что, получив сведения о заговоре военных двух стран, „Гитлер распорядился о том, чтобы офицеров штаба германской армии держали в неведении относительно шага, замышляемого против Тухачевского… И вот однажды ночью Гейдрих послал две специальные группы взломать секретные архивы генерального штаба и абвера, службы военной разведки, возглавлявшейся адмиралом Канарисом… Был найден и изъят материал, относящийся к сотрудничеству германского генерального штаба с Красной Армией. Важный материал был также найден в делах адмирала Канариса. Для того чтобы скрыть следы, в нескольких местах устроили пожары, которые вскоре уничтожили всякие признаки взлома“. Это произошло примерно 1–3 марта 1937 года.

Как подчеркивал Шелленберг, „в свое время утверждалось, что материал, собранный Гейдрихом с целью запутать Тухачевского, состоял большей частью из заведомо сфабрикованных документов. В действительности же подделано было очень немного — не больше, чем нужно, чтобы заполнить некоторые пробелы. Это подтверждается тем фактом, что все весьма объемистое досье было подготовлено и представлено Гитлеру за короткий промежуток времени — в четыре дня“. Досье произвело сильное впечатление на Гитлера, и он одобрил предложение передать эти материалы Сталину, руководителю самой враждебной для нацистской Германии Советской державы. Для передачи информации было решено использовать людей, участвовавших в германо-чехословацких переговорах».

Карелл утверждал, что Бенеш получил информацию о готовящемся перевороте в Москве и одновременно такая же информация была направлена германской разведкой в Париж. Тогдашний министр обороны Э. Даладье сообщил советскому послу в Париже В. Потемкину о «возможности перемен в Москве» и «сделке между нацистским вермахтом и Красной Армией». Александровский записал, что «кажется 22 апреля» Бенеш поставил перед ним вопрос о возможности сделки между Германией и СССР. Однако, судя по словам Александровского, во время этой беседы Бенеш говорил лишь туманными намеками.

Уточняя, каким образом передавалась информация через Прагу в Москву, В. Шелленберг писал: «Решено было установить контакт со Сталиным через следующие каналы: одним из немецких дипломатических агентов, работавших под началом штандартенфюрера СС Беме, был некий немецкий эмигрант, проживавший в Праге. Через него Беме установил контакт с доверенным другом доктора Бенеша… Доктор Бенеш сразу же написал письмо лично Сталину, от которого Гейдриху по тем же каналам пришел ответ установить контакт с одним из сотрудников советского посольства в Берлине. Так и поступили, и названный русский моментально вылетел в Москву и возвратился в сопровождении личного посланника Сталина, имевшего специальные полномочия от имени Ежова. Очевидно, к этому времени Сталин уже получил достаточно много сведений для того, чтобы подозревать в нечестной игре военных и их союзников среди партийных руководителей, но все же точные имена и доказательства еще не были представлены».