Вивиан Грин - Безумные короли. Личная травма и судьба народов

Начало этой книге положил доклад, с которым я неоднократно выступала в прошлые годы перед историческими обществами Британии и Америки. Он составил основу вступительной лекции, прочитанной мною как приглашённым профессором в университете Южной Каролины в 1982 г. В работе я пыталась исследовать влияние состояния здоровья, особенно психического здоровья, на судьбу личности и историю общества. Главное внимание уделялось королям и королевам; в основе лежал тезис, что политические действия могут быть выражением личных проблем и психических расстройств. Работа вызвала интерес, достаточный, чтобы я задумалась, не стоит ли заняться этой темой поглубже.

Предлагаемое исследование, в какой-то степени новаторское, — в основном скорее неформальное обсуждение взаимодействия личности и исторического процесса, а не клиническое изыскание, для которого у меня нет специальной квалификации. Оно лишь отчасти может считаться оригинальной работой, так как в большей степени опирается на широкий круг опубликованных материалов и вторичных источников. Но вытекающие из него выводы имеют некоторое отношение к современному обществу.

В ходе преподавательской и научной работы в течение ряда лет я многое узнала от моих коллег и учеников. Я благодарю доктора Сьюзен Уормелл (Бригден) за чтение главы о короле Генрихе VIII и доктора Кристину Стивенсон и профессора Й. Скиолданна-Нильсена за то, что они помогли мне разобраться в истории болезни датского короля Кристиана VII. Я особенно благодарна доктору Антони Сторру за чтение первого варианта рукописи и многие ценные предложения и моему другу Уильяму Скулеру за конструктивные и полезные критические замечания.

Вивиан Х. Грин

Берфорд, Оксон

1993

По мнению большинства историков, силы, которые формируют движущийся поток истории, определяющий подъём и падение мировых цивилизаций, — в основном экономические и социальные, религиозные и политические как по характеру, так и по содержанию. В этом историческом процессе вопросы, относящиеся к здоровью как целых народов, так и отдельных личностей, играют минимальную роль. Но чем внимательнее мы исследуем прошлое, тем яснее становится, что эпидемии значительно повлияли на ход политических, экономических и общественных событий, так же как и на распределение населения, и что здоровье, в целом и в отдельности, было важным, а иногда и определяющим фактором в формировании истории.

Например, именно какая-то форма чумы, по предположению Геродота и Книги Царей, помешала ассирийскому царю Сеннахерибу вторгнуться в Израиль в VII в. до н.э. Затем, в критический момент Пелопоннесской войны, в 430–428 гг. до н.э., по описанию Фукидида, какая-то страшная эпидемия — то ли тиф, то ли оспа, может, сап, лептоспироз, туляремия или какая-то неизвестная болезнь (это остаётся неясным) — поразила Афины, вызвав опустошительный мор. Фукидид рассказывает, что из приблизительно четырёх тысяч гоплитов в армии, которую Агнон повёл на Потидею, умерли одна тысяча пятьдесят (уровень смертности 26 процентов). Бубонная чума опустошила Византию в 542–543 гг. н.э., заставив императора Юстиниана задержаться с намеченным отвоеванием Италии, и какая-то эпидемия, «зараза», выкосила Британские острова в 664 г., поставив под угрозу будущее зарождающейся англо-саксонской христианской церкви. «Чёрная смерть» 1348–1349 гг., бубонного типа, септицемическая или лёгочная, опустошила Европу, сократив в некоторых местах население на одну треть, что имело очень серьёзные социальные, политические и экономические последствия, вызвав, среди всего прочего, нехватку рабочей силы, сокращение доходов землевладельцев, некоторое облегчение системы крепостного права и последующий социальный откат. До конца XVII в. — в Европе последняя вспышка произошла в Марселе в 1720–1721 гг. — чума приходила эпидемией и местами была ежегодным событием городской жизни, причиняя смерть и опустошение, особенно во время жаркого лета.

Такой же зловредной в смысле воздействия на население, особенно начиная с XVI в., была оспа, дававшая высокий уровень смертности и одинаково поражавшая и богатых, и бедных, до тех пор пока широко не распространилась вакцинация. Болезнь порой давала последствия поистине исторической важности: например, занесённая в Центральную и Северную Америку европейскими переселенцами и рабами, ввозимыми из Западной Африки, она передавалась совершенно незащищённому, ранее не знавшему этой болезни туземному населению испанских и португальских колоний, приведя к страшному истреблению населения и развалу экономической жизни. В XIX в. по Европе пронеслась холера в виде шести крупных эпидемий и двух поменьше между 1817 и 1902 гг., вызвав высокую смертность.

Но такие эпидемии не только вызывали гибель населения и влекли за собой экономические и общественные перемены. Современники воспринимали их как нравственный урок. Вспышки чумы знаменовали Божий гнев, посещавший мир грешных людей; они были формой Господней кары за нарушение божественного и естественного порядка. В результате, например, укрепилось крайне негативное — до прямой враждебности — отношение к больным проказой, столь распространённой в средние века. К прокажённому относились как к отверженному, обязанному жить в изоляции в специальных лепрозориях, носить особую одежду и звонить в колокольчик или трясти трещотками или кастаньетами, чтобы предупреждать людей о своём приближении. Эти предосторожности основывались не только на боязни заразы, но и на убеждении (питаемом ссылками на Священное писание и еврейские традиции) в том, что проказа — это Господне наказание за грех: современники считали, что, по всей вероятности, прокажённые были плотски невоздержанными мужчинами и женщинами, и болезнь на них насылалась за эту греховность.