Юрий Фельштинский - Лев Троцкий. Оппозиционер. 1923-1929

«Заявление 83-х» начиналось с указания на ошибки, допущенные в руководстве китайской революцией, которые привели к ее тяжелому поражению. Оппозиционеры, поддавшись «военной тревоге», которую раздувало высшее партийно-государственное руководство с целью дальнейшего закрепления своей власти и разгрома оппозиции, пытались повернуть сталинско-бухаринскую «военную аргументацию» против руководящего большинства, заявляя, что «поражение китайской революции может чрезвычайно приблизить войну против СССР». Вторым важным международным вопросом, по которому резко критиковался официальный курс, была позиция по отношению к АРК. Здесь тоже доминировала проблема защиты СССР. Упрекая советское руководство в том, что оно признало Генеральный совет тред-юнионов единственным представителем британского пролетариата, подписавшие письмо приходили к выводу, что его деятели в случае войны «империалистических держав» против СССР выступят на стороне своего правительства и поддержат войну, как «в 1914 году».

Самыми общими мазками были очерчены разногласия по другим международным вопросам: изгнание видных революционеров из компартии Германии за солидарность с русской оппозицией, «правые ошибки» коммунистических лидеров не только в Германии, но также в Польше и Франции. При всей важности международных вопросов, волновавших оппозиционеров и особенно Троцкого, начинавшего видеть себя вождем не только внутренней, но и интернациональной коммунистической оппозиции, указание на эти проблемы служило только прелюдией к попытке анализа «неправильной линии во внутренней политике» Советского Союза. Отмечая трудности хозяйственного развития СССР, возникшие на фоне завершения восстановительного периода, авторы подчеркивали, что эти трудности усугубляются ставшей генеральной линией партии мелкобуржуазной сталинской теорией построения социализма в одной отдельно взятой стране.

В заявлении содержалась критика «неблагоприятных для пролетариата классовых сдвигов», которые выражались в низкой заработной плате рабочих, безработице, растущей за счет кадрового пролетариата, усилении враждебных пролетарской диктатуре сил: кулака, нэпмана, бюрократа. Особое внимание уделялось положению в деревне, в частности расслоению крестьянства. Оппозиционеры признавали, что ЦК перестал выдвигать лозунг «обогащайтесь» и призывать кулака «врастать в социализм». Но эта политика сменилась не наступлением на кулака, на чем настаивала оппозиция, а замалчиванием расслоения, ставкой на крепкого крестьянина, то есть продолжением прежнего курса. «Все это ослабляет нашу опору в деревне и затрудняет союз рабочего класса и крестьянской бедноты с середняком».

Троцкий понимал, что «гладкий» перевод сельского хозяйства на социалистические рельсы путем насаждения крупных государственных предприятий и производственных кооперативных объединений в реально существовавших условиях не имел перспектив: отсутствовала необходимая техника, да и сами крестьяне не горели желанием вступать в сельскохозяйственные коллективы или наниматься на государственные фермы. Поэтому практические предложения по аграрному вопросу были достаточно примитивными. Они сводились к необходимости освобождения от сельхозналога 50 % крестьянских дворов — бедноты и «маломощных» крестьян. Все налоговое бремя Троцкий и его сторонники предлагали переложить на вторую половину крестьянства, тех, кто был побогаче.

Требования левой оппозиции в области промышленности были справедливы, но не подтверждались конкретными предложениями. Оппозиция предлагала систематически и планомерно улучшать положение рабочего класса, отказаться от проведения режима экономии за счет выталкивания новых групп рабочих в ряды безработных, снижать себестоимость продукции. Возражать против этого ни один советский партийный руководитель, разумеется, не стал бы. Но как этого добиться — было неясно. Утверждение оппозиционеров, что для успешной реализации их экономической программы сталинское большинство должно всего лишь реализовать политические требования оппозиции, не звучало убедительно. При постановке и попытках решения хозяйственных вопросов оппозиция, таким образом, постепенно сбивалась на путь, по которому вели страну сталинисты: больше популизма и демагогии, меньше практических предложений.

Значительно более обоснованной и понятной была критика внутрипартийного режима, хотя и здесь можно было обнаружить немало сугубо демагогических и даже эгоистических мотивов. Заявление призывало возвратиться к тому внутрипартийному положению, которое существовало при Ленине: «Нам необходима железная партийная дисциплина — как при Ленине. Но нам необходима и внутрипартийная демократия — как при Ленине», — утверждала «старая гвардия», призывая к «усилению живой действенной связи партии с рабочим классом». При этом совершенно не принималась во внимание и сознательно игнорировалась та элементарная истина, что именно при Ленине и под руководством Ленина в годы революции и Гражданской войны проводился красный террор в отношении всех слоев общества, в том числе и в отношении рабочих, отказывавшихся подчиняться беспрекословно; что с первых дней революции в стране не было свободы слова, в том числе и для самих большевиков; что именно Ленин был инициатором драконовской резолюции X съезда «О единстве партии».

Тем не менее критика партийного режима была острой, смелой и справедливой. «Всякая попытка поставить спорные вопросы перед партией объявляется покушением на единство партии. Неправильная линия закрепляется сверху механическим путем. Создается показное единство и официальное благополучие». Оппозиционеры требовали созвать специальный пленум ЦК для выработки предварительных решений и ликвидации внутрипартийной борьбы. На первый план, однако, выставлялся лозунг единства партии. Но там, где сталинское большинство предлагало расправиться с меньшинством административными и организационными методами, там оппозиционеры предлагали добиться единства через партийную дискуссию и принятие единодушных решений. Если на пленуме, считали оппозиционеры, обнаружатся принципиальные разногласия, они должны быть сформулированы и опубликованы, причем коммунисты должны были иметь возможность защищать свою точку зрения в прессе и на собраниях «без обострения и преувеличения». Оппозиция требовала также права для членов партии издавать брошюры, книги, сборники материалов с изложением взглядов, «до сих пор не имевших большинства в партии».

В последующие дни под «Заявлением 83-х» продолжался сбор подписей, с помощью чего оппозиция надеялась вернуть себе утраченные позиции, убедить партию, что за оппозицией идет значительная часть партийного актива. С особым заявлением выступила старый член партии В. Д. Каспарова [563], долго работавшая в Баку и ранее поддерживавшая со Сталиным дружеские отношения. Теперь же она обвиняла генсека в том, что он разрушил партию идейно и организационно [564]. О своем полном согласии с документом заявил видный дипломат, полпред СССР во Франции Раковский [565], что означало его присоединение к оппозиции, к которой он до этого относился с известной опаской. К 1 июля 1927 г. к «Заявлению 83-х» присоединилось примерно 300 партийцев с дооктябрьским стажем [566].