Иван Плотников - Александр Васильевич Колчак

Теперь, спустя многие десятилетия, мы наконец узнали, что, получая миллионы немецких марок от германских властей, некоторые националистические (в Прибалтике, на Украине и т. д.) и левосоциалистические силы, прежде всего большевики во главе с Лениным, еще до Февраль-ской революции, но особенно после нее, развернули активную антивоенную пропаганду и агитацию, работу по разложению армии и флота, правильно рассчитав, что так легче будет прорваться к власти, и преуспели в этом отношении. Борьба правительственных, политических сил против них оказалась малоэффективной.

А. И. Гучков от своего намерения назначить А. В. Колчака командующим Балтийским флотом отказался не сразу. Но в итоге - внял Колчаку и оставил все как есть.

В Петрограде Колчак встретился с М. В. Родзянко, получил дополнительную информацию о положении в стране, в правительственных и иных структурах. Колчак высказал опасение, что его флот может постигнугь та же участь, что и Балтийский, советовался о средствах и методах борьбы с разлагающей антивоенной и антиправительственной пропагандой. Родзянко пореко-мендовал Колчаку встретиться с лидером правых меньшевиков, стоявших на революционно-оборонческих позициях, Г. В. Плехановым, и спросить его совета по этому вопросу. Колчак выполнил рекомендацию. Об этой встрече вспоминал К. И. Иорданский, на квартире которого, по приезде из эмиграции, проживал Плеханов.

Визит адмирала, энергичного, собранного, с интеллигентным лицом, запал ему в память. После встречи Плеханов со свойственным ему остроумием рассказывал: "Сегодня... был у меня Колчак. Он мне очень понравился. Видно, что в своей области молодец. Храбр, энергичен, не глуп. В первые же дни революции стал на ее сторону и сумел сохранить порядок в Черномор-ском флоте и поладить с матросами. Но в политике он, видимо, совсем неповинен. Прямо в смущение привел меня своей развязной беззаботностью. Вошел бодро, по-военному, и вдруг говорит:

- Счел долгом представиться Вам, как старейшему представителю партии социалистов-революционеров.

Войдите в мое положение! Это я-то социалист-революционер! Я попробовал внести поправку:

- Благодарю, очень рад. Но позвольте Вам заметить...

Однако, Колчак, не умолкая, отчеканил: ...представителю социалистов-революционеров. Я - моряк, партийными программами не интересуюсь. Знаю, что у нас во флоте, среди матросов, есть две партии: социалистов-революционеров и социал-демократов. Видел их прокламации. В чем разница - не разбираюсь, но предпочитаю социалистов-революционеров, так как они - патриоты. Социал-демократы же не любят отечества, и, кроме того, среди них очень много жидов...

Я впал в полное недоумение после такого приветствия и с самою любезною кротостью постарался вывести своего собеседника из заблуждения. Сказал ему, что я - не только не социалист-революционер, но даже известен, как противник этой партии, сломавший немало копий в идейной борьбе с нею... Сказал, что принадлежу именно к не любимой им социал-демократии и, несмотря на это, - не жид, а русский дворянин, и очень люблю отечество! Колчак нисколько не смутился. Посмотрел на меня с любопытством, пробормотал что-то в роде: ну это не важно, - и начал рассказывать живо, интересно и умно о Черноморском флоте, об его состоянии и боевых задачах. Очень хорошо рассказывал. Наверное, дельный адмирал. Только уж очень слаб в политике...".

Не исключено, что Г. В. Плеханов несколько утрировал относительно политического уровня подготовки А. В. Колчака, но суть от этого не меняется: Колчак действительно находился в начальной стадии политической подготовки. Вести работу в условиях революции ему было крайне трудно. Приходилось в основном, как и прежде, опираться на личный авторитет, заслуги перед флотом.

Итоги беседы с Плехановым сам Колчак излагал так: "Я... сказал, что... обращаюсь к нему... с просьбой помочь мне, приславши своих работников, которые могли бы бороться с этой пропагандой разложения, так как другого способа бороться я не вижу в силу создавшегося положения, когда под видом свободы слова проводится все, что угодно. Насильственными же мерами прекратить, - в силу постановления правительства, - я этого не могу, и, следователь-но, остается только этот путь для борьбы с пропагандой.

Плеханов сказал мне: "Конечно, в вашем положении я считаю этот способ единственным, но он является в данном случае ненадежным". Во всяком случае, Плеханов обещал мне содействие в этом направлении, причем указал, что правительство не управляет событиями, которые оказались сильнее его".

На квартире заболевшего А. И. Гучкова было намечено заседание правительства. Но из-за начавшейся вооруженной апрельской демонстрации оно было кратким. И там А. В. Колчак просил о помощи в борьбе против левых агитаторов, на сей раз - А. Ф. Керенского, как имеющего "связь с политическими партиями". Тот обещал.

От совета командующих армиями в Пскове Колчак вынес тяжелейшее впечатление о состоянии войск, о братании на фронте с немцами, о развале. И хотя выхода из создавшегося положения в ставке найдено не было, обмен информацией и соображениями свелся все же к мнению, что войну прекращать нельзя. Колчак сделал вывод, что правительство, состоящее из честных людей, но отвергающих в критической ситуации насильственные методы борьбы с угрозой существующему строю, бессильно, бесперспективно. Он считал отказ генералу Л. Г. Корнилову (командующему столичным военным округом) в подавлении вооруженной демон-страции ошибкой. Как и отказ в его просьбе, в случае необходимости, применить во флоте, в районе его дислокации, такой же метод. Колчак был убежден, что в то время сил и влияния командного состава и в столице, и на юге для этого было еще достаточно.

Выступая на собрании членов офицерского союза и делегатов армии, флота и рабочих, А. В. Колчак информировал о положении в центре, действиях Временного правительства, давал всему собственные оценки и выдвигал задачи военного и общественного характера. Приведем некото-рые положения из его доклада (сообщения): "По приказанию Военного Министра мне пришлось на этих днях побывать в Петрограде, встретиться с членами кабинета министров, общественны-ми и политическими деятелями, принимать участие в обсуждении государственных вопросов. Это обстоятельство дало мне возможность более ясно познакомиться с теми вопросами, о которых суждение могло основываться на прессе, частных сообщениях и слухах, и я, вернув-шись к месту служения своего... решил ознакомить вверенный мне флот с положением нашей родины в конце третьего года Европейской войны и двух месяцев, истекших после государ-ственного переворота...

Я хочу сказать флоту Черного моря о действительном положении нашего флота и армии, о том, что из такого положения вытекает, как нечто совершенно определившееся, и какие последствия влечет это положение в ближайшем будущем.