Гай Плиний - Письма Плиния Младшего, Панегирик императору Траяну

(7) Ты опять и опять должен (повторяю это) вспоминать о том, как называется твоя должность, и объяснить себе, что это значит: "упорядочить состояние свободных городов". Что важнее для граждан, как не упорядочение их города? Что драгоценнее свободы? (8) И как отвратительно, если вместо упорядочения получается разорение, а вместо свободы рабство!

Вдобавок тебе ведь предстоит состязание с самим собой: на тебе тяготеет слава твоей прежней квестуры, привезенная тобой из Вифинии, тяготеет признание государя, тяготеет трибунат, претура и эта самая должность легата, данная тебе как бы в награду. (9) Тем более ты должен постараться не произвести такого впечатления, будто ты оказался человечнее, лучше и опытнее в провинции отдаленной, но не в подгородной, среди рабствующих, но не среди свободных, когда был послан по жребию, но не по выбору, когда был еще неопытным новичком, а не испытанным и одобренным магистратом. Ты ведь часто слышал и часто читал, что гораздо хуже потерять добрую славу, чем не приобрести ее вовсе.

(10) Верь, пожалуйста, тому, что я сказал в начале: я пишу тебе, уговаривая, а не поучая тебя, хотя, впрочем, и поучая. Я не боюсь перейти меру в своей любви: нечего опасаться, что чувство, которое должно быть самым большим, окажется чрезмерным. Будь здоров.

КНИГА IX

1

Плиний Максиму1 привет.

(1) Я часто упрашивал тебя как можно скорее выпустить книги, которые ты составил то ли в свою защиту, то ли против Планты2, вернее - и в свою защиту и против него (этого требовала сама тема). Теперь, услыхав о его смерти, я особенно тебя упрашиваю и уговариваю. (2) Хотя ты и читал эти книги многим и давал их на прочтение, я не хочу, чтобы люди подумали, будто ты только взялся за них после его кончины, тогда как ты закончил их, пока он был еще жив и здоров. (3) Пусть за тобой сохранится слава человека принципиального. Это и будет, если людям справедливым и несправедливым станет известно, что решимость писать возникла у тебя не после смерти врага, но что его смерть опередила уже готовое издание. Вместе с тем ты избегнешь известного ??? ???? ?????????? 1* 3: [1* грешно при убитых.] (4) то, что написано о живом, о живом публично прочитано, это, если издать книгу сразу, издается против умершего, словно еще против живого. Поэтому, если ты работаешь над чем-нибудь другим, отложи эту работу и закончи те книги, которые нам, читавшим их, кажутся уже давно завершенными4. Пусть такими покажутся они и тебе; само дело не терпит промедления, не допускает его и краткость срока. Будь здоров.

2

Плиний Сабину1 привет.

Ты доставляешь мне удовольствие, требуя от меня не только многочисленных, но и длинных писем. Я был скуп на них частью из уважения к твоей занятости, частью потому, что сам разрывался между разными, по большей части скучными делами, которые одновременно и отвлекают душевные силы и ослабляют их. (2) Кроме того, не было и материала для того, чтобы много писать. Положение у меня ведь не то же, что у Марка Туллия2, следовать примеру которого ты меня зовешь. У него имелся богатейший талант, и таланту этому соответствовали разнообразные и великие события, тогда происходившие. (3) В каких узких пределах заключен я, ты это сам видишь, даже когда я молчу об этом; не посылать же тебе школьных писем или, если можно так выразиться, писем-теней3? (4) Думаю, они вовсе не подходят к тому, что я себе представляю, - к вашей жизни в лагере с ее оружием, военными рогами, трубами, потом, пылью, знойными днями4. Вот, думается, достаточное извинение; сомневаюсь, однако, хочется ли мне, чтобы ты его принял: ведь большой дружбе свойственно отказывать в снисхождении коротким письмам друзей, хотя и знаешь, что для них есть основание. Будь здоров.

3

Плиний Павлину1 привет.

(1) Всякому свое; я считаю счастливейшим того, кто наслаждается предвкушением доброй и прочной славы и, уверенный в потомках, живет будущей славой. И мне, если бы у меня не было перед глазами награды в веках, мог бы нравиться этот полный и глубокий покой2. (2) Всем людям, по-моему, следует думать о своем бессмертии или смертности и первым - стараться, напрягать свои силы, а вторым - пребывать в покое, отдыхать и не обременять свою короткую жизнь бренными трудами: я ведь вижу, что представление о труде как о чем-то жалком и неблагодарном привело многих к признанию собственного ничтожества3. (3) Я говорю с тобой так, как ежедневно говорю сам с собой, чтобы, если ты не согласен, перестать так говорить с тобой. Впрочем, ты будешь согласен, так как ты всегда обдумываешь что-нибудь славное и бессмертное. Будь здоров.

4

Плиний Макрину 1 привет.

(1) Я боялся бы, что ты сочтешь непомерно большой речь, которую получишь вместе с этим письмом, если бы она не была из таких речей, которые, кажется, вновь и вновь начинаются и вновь и вновь заканчиваются: каждое отдельное обвинение составляет как бы отдельное дело2. (2) Поэтому, откуда бы ты ни начал, где бы ни кончил, ты можешь читать дальнейшее и как начало и как продолжение и считать меня в целом очень растянутым, в отдельных частях очень кратким. Будь здоров.

5

Плиний Тирону1 привет.

(1) Ты поступаешь замечательно (я ведь произвожу дознание) 2; так и продолжай, повышая цену своей справедливости в глазах провинциалов своей большой человечностью. Главное здесь в том, чтобы привлечь к себе каждого честного человека и, пользуясь любовью меньших, приобрести уважение первых людей. (2) Большинство, опасаясь показаться слишком угодливыми по отношению к могущественным лицам, приобретают славу мрачности и даже злобности3. (3) От этого порока ты очень далек - я это знаю, но не могу удержаться, чтобы, хваля тебя, в то же время и не предостеречь: придерживайся таких правил, чтобы соблюдать различие между сословиями и между положениями; если они спутаны, приведены в беспорядок, перемешаны, то нет ничего неравноправнее самого равноправия. Будь здоров.

6

Плиний Кальвизию 1 привет.

(1) Все это время я провел среди табличек и книжек в самом приятном покое. "Каким образом,- спросишь, - мог ты добиться этого в городе?". Были цирковые игры2, а этим родом зрелищ я отнюдь не увлекаюсь: тут нет ничего нового, ничего разнообразного, ничего, что стоило бы посмотреть больше одного раза. (2) Тем удивительнее для меня, что тысячи взрослых мужчин так по-детски жаждут опять и опять видеть бегущих лошадей и стоящих на колесницах людей. Если бы их еще привлекала быстрота коней или искусство людей, то в этом был бы некоторый смысл, но они благоволят к тряпке, тряпку любят, и если бы во время самих бегов в середине состязания этот цвет перенести туда, а тот сюда, то вместе с ней перейдет и страстное сочувствие, и люди сразу же забудут тех возниц и тех лошадей, которых они издали узнавали, чьи имена выкрикивали3. (3) Такой симпатией, таким значением пользуется какая-то ничтожнейшая туника, не говорю уже у черни, которая ничтожнее туники, но и у некоторых серьезных людей4; когда я вспоминаю, сколько времени проводят они за этим пустым, пошлым делом и с какой ненасытностью, то меня охватывает удовольствие, что этим удовольствием я не захвачен. И в эти дни, которые многие теряют на самое бездельное занятие, я с таким наслаждением отдаю свой досуг литературной работе. Будь здоров.