Вадим Роговин - Сталинский неонэп (1934—1936 годы)

Канонизации Сталина, отмечал Троцкий, парадоксальным образом способствовало почти полное отсутствие упоминаний о нём в воспоминаниях старых большевиков и исторических работах первых послереволюционных лет. «Ни в каких мемуарах или исследованиях, писанных до 1924, пожалуй, даже до 1926 года, мы не найдем каких-либо следов или отголосков руководящей роли Сталина… Даже после того, как в руках генерального секретаря сосредотачивается власть, фигура его не сразу начинает отбрасывать тень прошлого. Традиции партии ещё слишком живы в старшем поколении. Старые большевики ещё на свободе и сохраняют относительную независимость. Даже заведомые пройдохи не смеют ещё открыто торговать ложью из страха стать объектом посмешища и презрения» [658] Там же. С. 152. .

Д. Волкогонов подсчитал, что в III—V томах издания «Революция 1917 года», подготовленных в 1924—1926 годах, когда уже полным ходом шла антитроцкистская кампания, а Сталин был лидером правящей фракции, имя Троцкого встречалось 109 раз, а Сталина — всего 10 [659] Волкогонов Д. А. Троцкий. Кн. 1. С. 140. .

Прошлая деятельность Сталина, как отмечал Троцкий, до начала 30-х годов «оставалась фактически неизвестной не только народным массам, но и партии. Никто не знал, что говорил и делал Сталин до 17-го и даже 23—24-го годов» [660] Троцкий Л. Д. Сталин. Т. II. С. 155. . Эту мысль фактически повторил Хрущёв, обращаясь к делегатам XX съезда: «Я, вероятно, не согрешу против истины, если скажу, что 99 процентов из присутствующих здесь мало что знали и слышали о Сталине до 1924 года» [661] Реабилитация. С. 60. .

Поскольку большинству коммунистов 20—30-х годов не было что-либо известно о прошлом Сталина, они не имели возможности сопоставлять настоящее с прошлым. «Широкие массы, наоборот, склонны были прошлое выводить из настоящего. Это дало возможность Сталину при помощи аппарата составлять себе биографию, которая отвечала бы потребностям его новой исторической роли» [662] Троцкий Л. Д. Сталин. Т. II. С. 154. .

В создании своего культа Сталин в полной мере проявил качества «гениального дозировщика». В ходе легальной внутрипартийной борьбы 1923—1927 годов он обвинял в «вождизме» своих противников — сначала Троцкого, а потом Зиновьева и Каменева, одновременно выступая с нередко уничижительными для себя заявлениями («Сталин — человек маленький», «Сталин никогда не претендовал на что-либо новое в теории» и т. п.). На XIV съезде (декабрь 1925 года) он употреблял понятие «вожди» в третьем лице и с негативной окраской, чтобы настроить партию против её признанных лидеров. Под аплодисменты зала он утверждал, что вождям не будет позволено «безнаказанно ломаться и садиться партии на голову. Нет уж, извините. Поклонов в отношении вождей не будет» [663] Сталин И. В. Соч. Т. 7. С. 390. . Комментируя этот факт, Троцкий замечал: «В это время он уже был диктатором. Он был диктатором, но не чувствовал себя вождём, никто его вождём не признавал. Он был диктатором не силою своей личности, а силою аппарата, который порвал со старыми вождями» [664] Троцкий Л. Д. Сталин. Т. II. С. 153. .

Впервые Сталин был назван единственным вождём партии в ходе шумной пропагандистской кампании, поднятой в декабре 1929 года в связи с его пятидесятилетием. Эта дата как нельзя более удачно совпала с капитуляцией его последних влиятельных противников (бухаринской «тройки») и превращением его в единоличного диктатора страны. С этого времени в советской исторической литературе возникает старательно поддерживаемая самим Сталиным психологическая аберрация, связанная с упорным стремлением представить его организатором и основным руководителем большевистских организаций Кавказа, влиятельной фигурой периода революции 1905 года и приписать ему ведущую роль в Октябрьской революции. Троцкий считал неправильным объяснять такие попытки «отодвинуть деятельность Сталина назад» только сервилизмом официальных советских историков. «В биографиях явно враждебного характера (а в них нет недостатка) роль Сталина до 1923 г. подвергается почти такому же чудовищному преувеличению, хотя и со знаком минус. Мы наблюдаем здесь тот интересный оптико-психологический феномен, когда человек начинает отбрасывать от себя тень в своё собственное прошлое. Людям, лишённым исторически воспитанного воображения, трудно представить себе, что человек со столь ординарным и серым прошлым мог вдруг подняться на такую высоту» [665] Там же. С. 152—153. .

Фальсификаторские кампании приобрели особенно широкий размах после публикации в декабре 1931 года письма Сталина в редакцию журнала «Пролетарская революция» под названием «О некоторых вопросах истории большевизма». В этом письме Сталин ввёл термин «троцкистская контрабанда», в которой было обвинено большинство историков партии. Последовавшая за этим «перестройка» историко-партийной науки сопровождалась жестокой критикой воспоминаний старых большевиков, которая распространилась даже на Н. К. Крупскую. 9 мая 1934 года в «Правде» была помещена статья Поспелова, посвящённая воспоминаниям Крупской о Ленине. В статье, занявшей почти целую полосу, Крупская обвинялась в недооценке «ведущей роли» Сталина в революционном движении и создании «ложного впечатления» о положительном отношении Ленина к Троцкому.

Ещё один удар по Крупской был нанесён в августе 1938 года. В постановлении Политбюро о книге М. Шагинян «Билет по истории», посвящённой семье Ульяновых, говорилось: «Осудить поведение т. Крупской, которая, получив рукопись романа Шагинян, не только не воспрепятствовала появлению романа в свет, но, наоборот, всячески поощряла Шагинян, давала о рукописи положительные отзывы и консультировала Шагинян по фактической стороне жизни семьи Ульяновых и тем самым несёт полную ответственность за эту книжку. Считать поведение т. Крупской тем более недопустимым и бестактным, что т. Крупская делала всё это без ведома и согласия ЦК ВКП(б), за спиной ЦК ВКП(б), превращая тем самым общенародное дело — составление произведений о Ленине — в частное и семейное дело и выступая в роли монопольного истолкователя обстоятельств общественной и личной жизни и работы Ленина и его семьи, на что ЦК никому и никогда прав не давал» [666] Правда. 1990. 5 января. .

Комментируя воспоминания, появившиеся во второй половине 30-х годов, Троцкий писал, что вдову С. Спандарьяна, который был действительным руководителем Туруханской ссылки, «заставляют, иначе нельзя выразиться, ограбить память своего бывшего мужа в интересах исторической репутации Сталина [667] Троцкий имел в виду статью В. Швейцер «Товарищ Сталин в Туруханской ссылке» (Пролетарская революция. 1937. № 8. С. 161—164). . Такое же давление неоднократно производилось… на Крупскую. Она далеко пошла по пути уступок. Но Крупская оказалась всё же несколько стойче, да и память Ленина не так легко обокрасть… Совершенно непростительным представляется этот поход историков на вдов с целью обобрать их бывших мужей, дабы заполнить пробелы биографии Сталина. Ничего похожего по злонамеренности, систематичности, беспощадности, цинизму не было ещё в мировой истории» [668] Троцкий Л. Д. Сталин. Т. II. С. 154. .