Алексей Исаев - Освобождение 1943. «От Курска и Орла война нас довела...»

«09.11.43 Сбор 3-й роты в г. Фастове невозможен, т. к. он уже захвачен советскими войсками. Атака с марша в бой, при плохой поддержке пехоты. Уничтожено 4 танка и 6 противотанковых пушек. 2-я рота концентрируется под Фастовом.

10.11.43 Новая атака (участвуют 18 «Тигров») и овладение высотой южнее Фастова. Отбита контратака, уничтожено 12 танков противника. Один «Тигр», вышедший из строя после повреждения подвески, не может быть эвакуирован и взорван. В то время как 3-я рота атакует четырьмя танками северо-восточнее Мироновки, остальные танки находятся южнее Германовки. Прибытие последнего эшелона. В рабочем состоянии 14 «Тигров». В этот день батальон потерял 6 «Тигров» (танк обер-фельдфебеля Юнгерманна взорван собственным экипажем)».

Прекрасный пример можно также найти в более близких к Курской дуге событиях. В сентябре 1943 г. в 6-ю армию Карла Холлидта, оборонявшую Донбасс, был направлен батальон танков «Пантера». Они растворились в пространстве даже быстрее 10-й танковой бригады на Курской дуге. Присланные Холлидту «Пантеры» отнюдь не стали чудо-оружием, способным остановить наступление Южного фронта. В сущности, меньше чем через две недели после прибытия на фронт батальон «Пантер» утратил свою мощь. На 20 сентября 1943 г. из 96 «Пантер» II батальона 23-го танкового полка, с которыми он прибыл на фронт, числились боеспособными только 11 машин: 8 в боевой группе Цандера и 3 в подчинении батальонов в Новом Свете. Еще 11 танков должны были вернуться из ремонта к 23 сентября. Остальные числились в долгосрочном ремонте: 13 танков в Днепропетровске, 24 на сборном пункте к востоку от Днепра, 4 в полковом ремонтном подразделении, 4 были погружены на железнодорожные платформы, и 1 танк охранял плотину в Запорожье. 28 «Пантер» были взорваны вследствие невозможности их эвакуировать при постоянно смещающейся линии фронта. Осенью 1943 г. немцы испытывали те же проблемы, что и мехкорпуса РККА в 1941 г. Вместо 18 штатных 18-тонных полугусеничных тягачей в распоряжении батальона было только 4. При этом для буксировки тяжелой «Пантеры» требовалось два тягача, впрягающихся цугом. Это существенно ограничивало возможности эвакуации подбитых и вышедших из строя танков при откатывающейся назад линии фронта. Переход сражения в маневренную фазу, быстрое смещение линии фронта были куда более страшным оружием против новой немецкой бронетехники, чем 76-мм орудия 34-к или даже противотанковые мины.

Предположение о том, что оборонительное сражение поможет против «Тигров» и «Пантер», основывалось не в последнюю очередь на неверном понимании происходившего под Прохоровкой. Широкой общественности рассказывали и показывали на киноэкране душераздирающую картину сквозного танкового сражения, в котором «тридцатьчетверки» сближались с новой немецкой техникой и безжалостно разили ее в борт. Вот характерное описание событий: «Увидев КВ, они стали угрожающе водить длинными пушками, стремясь перехватить советские машины на максимальной дистанции. Если бы врагу удался его замысел, нашим КВ пришлось бы туго, потому что они могли эффективно поразить «Тигры» только с близкой дистанции. Решение у капитана созрело мгновенно: сойтись с врагом в ближнем бою, чтобы лишить его преимущества. Подав команду «За мной!», командир батальона на полной скорости, в яростном порыве бросил свой танк в центр боевого порядка врага и захватил его врасплох. И до того, как гитлеровцы смогли открыть огонь, командирский КВ первый же снаряд с близкой дистанции влепил в борт одного из «Тигров». От прямого попадания внутри танка произошел взрыв боекомплекта, который разорвал на куски не только экипаж, но и машину» [88] Ибрагимов Д. С. Противоборство. Документальная повесть М.: ДОСААФ, 1989. С. 398–399. . Эта чудовищная клюква и вампука предлагалась в качестве одного из аргументов в споре об оптимальном способе ведения боевых действий. Как мы сейчас знаем, сражение под Прохоровой в крайне малой степени было похоже на эти схватки на коротких дистанциях с разрыванием танков на куски. В оборонительном сражении столкновение с «Тиграми» и «Пантерами» происходило отнюдь не в благоприятных условиях. Немцами эти машины использовались массово, получали качественное техническое обслуживание и своевременно эвакуировались для ремонта. Контратаки против подразделений, вооруженных новыми танками, диктовались обстановкой, не позволяющей постоянно отсиживаться в капонирах. Как показали действия 1-й танковой армии, в этом случае танковые части последовательно перемалывались противником за счет концентрации сил на узком фронте.

Несмотря на принятое весной 1943 г. решение отдать противнику стратегическую инициативу и перейти к обороне, советское командование не отказалось от планирования наступательных операций. Собственно концентрация немецких войск для мощного наступления на северном и южном фасах Курской дуги одновременно означала существенное ослабление других участков фронта. Немецкую оборону на этих ослабленных участках можно было прорвать и добиться крупных успехов до того, как противник подтянет резервы. Более того, стремление измотать немецкие танковые дивизии в обороне преследовало цель ослабить их в достаточной степени, чтобы они уже не могли эффективно противодействовать запланированным советским наступлениям. Поэтому начавшиеся 12 июля 1943 г. наступательные операции Западного и Брянского фронтов ни в коей мере нельзя назвать экспромтом.

Планирование наступлений на Западном и Брянском фронтах началось еще в апреле 1943 г. В финале зимней кампании 1942/43 г. в районе города Орел образовался выступ фронтом на восток. Войска Западного, Брянского и Центрального фронтов охватывали с трех сторон немецкую группировку в районе Орла. Такое положение само по себе заставляло думать о новом «Сталинграде», на этот раз летнем. Наиболее логичным решением были мощные удары в основание орловского выступа, срезающим его с образованием крупного «котла». Однако весной 1943 г. были получены данные разведки о готовящейся немцами операции «Цитадель», и по воле Сталина инициатива была отдана противнику. Центральный фронт на южном фасе