Лебедева Н.С. Array - Hюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 8 (1999)

Поэтому как только приблизился период битвы в Европе, 31 мая 1939 г. с Данией был заключен пакт о ненападении (ТС-24), последовавший за взаимными заверениями, которые были уже даны Норвегии и Дании за месяц до этого (ТС-30).

С началом войны Норвегии были даны дальнейшие гарантии (ТС-31), за которыми 6 октября последовали новые заверения (ТС-32). Через четыре дня после своих заверений Гитлер обсуждал с Редером скандинавскую проблему и политические намерения в отношении северных государств, которые отражены в дневнике адмирала Асмана следующим образом: « Северо-германское сообщество с ограниченным суверенитетом и в полной зависимости от Германии ».

9 октября, через три дня после его последних заверений, в своем меморандуме для информации Редера, Геринга и Кейтеля Гитлер писал об огромной опасности блокирования союзниками выхода для подводных лодок между Норвегией и Шотландскими островами и о вытекающей отсюда важности « создания баз для подводных лодок помимо тех, которые имеются в Германии » (Л-52). О каких базах вне Германии могла идти речь, если не имелась в виду Норвегия?

Характерно, что уже на следующий день Дениц представил отчет о сравнительных преимуществах различных баз Норвегии (С-5), после того как он обсудил этот вопрос за шесть дней до этого с Редером (С-122). Стратегические преимущества были очевидны для всех этих лиц. Неискренние заявления защиты о том, что вторжение в Норвегию было предпринято лишь потому, что ожидалось вторжение союзников, полностью разоблачаются после рассмотрения заявлений, содержащихся в меморандуме Гитлера, в абзаце, предшествующем тому, который я только что цитировал (С-52):

«Если только не появятся совершенно непредвиденные факторы, в будущем следует продолжать заверения в уважении их нейтралитета. Продолжение торговли между Германией и этими странами кажется возможным даже в условиях затяжной войны».

В то время Гитлер еще не видел угрозы со стороны союзников. Розенберг и заместитель Геринга Кернер уже в июне установили связь с Квислингом и Хагелином, и из последующего отчета Розенберга явствует, что Гитлера все время держали в курсе событий (ПС-004). В декабре настало время составлять плены, и соответственно на совещании между Гитлером и Ре-дером было принято решение проводить подготовку к вторжению (С-66). Вскоре после этого Кейтелем и Иодлем были изданы необходимые директивы, и через определенное время, поскольку это вызывалось необходимостью, в подготовку включились Геринг, Дениц и Редер.

9 октября, как я уже упоминал, Гитлер был вполне уверен в том, что северным государствам не грозит никакая опасность со стороны союзников. Все упоминавшиеся здесь отчеты разведывательной службы даже в самой отдаленной степени не подтверждают того, что предполагаемое вторжение основывалось — это звучит смехотворно — на необходимости самозащиты.

Верно, что в феврале 1940 года Редер указал Гитлеру на то, что в случае оккупации Норвегии Англией возникнет угроза поставкам руды из Швеции в Германию (Д-881). Однако 26 марта он сообщил, что в связи с прекращением русско-финского конфликта нельзя более считать серьезной угрозой высадку союзников. Тем не менее Гитлер предложил, чтобы вторжение, по поводу которого были уже изданы все директивы, было проведено в следующее новолуние, 7 апреля (Р-81). Интересно отметить, что в личном военном дневнике Редера, подписанном им самим и начальником его оперативного штаба, содержится подобное же мнение, причем запись сделана за четыре дня до этого.

Если бы понадобились дальнейшие доказательства того, что при проведении вышеуказанных мероприятий совершенно не принималась во внимание возможность вмешательства со стороны Запада, их можно было бы обнаружить в телеграммах германских послов в Осло и в Стокгольме, а также военного атташе рейха в шведской столице. В них сообщалось, что скандинавские правительства, нисколько не беспокоясь о вторжении британцев, опасаются, что именно немцы собираются произвести нападение (Д-843, Д-844, Д-845).

Возможно, замечание, сделанное Иодлем, и его записи в дневнике от марта о том, что «Гитлер все еще ищет предлог» (ПС-1809), неуклюжие попытки Редера объяснить, что это замечание относится к содержанию дипломатической ноты, которая должна была быть послана, и уверения Риббентропа относительно того, что ему сообщили об этом вторжении всего лишь за день или за два перед тем, как оно должно было произойти, более чем что-либо иное позволяют сделать вывод о лживости этого аргумента защиты. Еще раз все эти люди, каждый в своей сфере деятельности, сыграли заранее назначенные им роли, главным образом, разумеется, Розенберг, который прокладывал путь, Геринг, Редер, Кейтель, Иодль и Риббентроп, которые проводили в жизнь необходимые оперативные мероприятия. Никто из них не протестовал. Даже Фриче приводит в качестве единственного аргумента в свою защиту, что ему ничего не сообщали до того момента, когда он, как обычно, должен был произнести речь по радио. Он даже не говорит о том, что протестовал. Вновь в нарушение всех договоров и гарантий было предпринято безжалостное вторжение на территорию двух стран лишь потому, что со стратегической точки зрения было желательно получить норвежские базы и обеспечить Германию скандинавской рудой.

Так продолжалось и в дальнейшем. Югославия, судьба которой была определена еще до начала войны, Греция и, наконец, Советская Россия. Путь к этому проложил германо-советский пакт от 23 августа 1939 года. Из меморандума Гитлера, изданного спустя шесть недель, явствует, что подпись Риббентропа ничего не стоила. Гитлер замечает (Л-52): « Все стороны в течение последних лет показали, насколько ничтожно значение договоров и соглашений ».

К 18 декабря 1940 г., по-видимому, стало ясно, что безуспешными оказались надежды немцев сломить сопротивление Великобритании, которая и тогда и в течение многих месяцев одна удерживала крепость свободы и демократии против врага, который никогда не был так силен, как в то время.

Тогда и были изданы первые директивы по поводу нападения в другом направлении — против Советской России (ПС-446). Совершенно достоверно — и это следует отметить как интересное явление, — что в данном случае целый ряд подсудимых выступили с возражениями. При наступлении на маленькую Норвегию возражений не возникало: там не угрожала никакая опасность. При захвате мужественных Нидерландов и Бельгии имело место счастливое единодушие. Теперь, однако, речь шла о враге, который мог зажечь страх в сердце задиры. Возражения подсудимых основывались, конечно, исключительно на соображениях военного характера, хотя Редер и говорил, что в своих возражениях он руководствовался сознанием той моральной несправедливости, которую повлекло бы за собой нарушение германо-советского договора. Решать должны Вы. Угрызения совести у этого подсудимого, которым следовало бы возникнуть в целом ряде других случаев, проявились лишь в инциденте, когда один из подчиненных ему офицеров захотел жениться на женщине сомнительной репутации.