Лебедева Н.С. Array - Hюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 8 (1999)

Что же, тогда включение этого вопроса в Обвинительное заключение является излишним?

Мы считаем, что это не так и главным образом потому, что здесь на карту поставлено нечто гораздо большее, чем судьба этих людей. Не преступление ли, заключающееся в развязывании войны, является одновременно целью и источником других преступлений — преступлений против человечности, военных преступлений и обыкновенных убийств?

Это происходит тогда, когда люди обращаются к тотальной войне как к орудию политики, преследующей агрессивные цели. Кроме того, если мы рассмотрим это преступление, преступление против мира, отдельно, то увидим, что оно явилось причиной смерти в бою 10 миллионов человек и привело на край гибели всю духовную и материальную структуру нашей цивилизации. Хотя и невозможно усилить ту меру наказания, которая может быть определена для этих людей, все же основная задача этого процесса заключается в том, чтобы навсегда установить, что международное право имеет силу, которая вытекает из самой его сущности, чтобы объявить войну преступлением и покарать тех, кто подстрекает к ней свои государства. Я еще вернусь к вопросу о праве, но прежде разрешите мне сослаться на факты. Суд получил от защиты подробный, но пристрастный и весьма противоречивый обзор отношений между иностранными государствами за период вплоть до 1939 года. Я не намереваюсь в своем выступлении анализировать эти отношения, я также не намереваюсь говорить о том, что, как показало развитие событий, политика, осуществлявшаяся демократическими державами, возможно, порой оказывалась слабой, нерешительной, открытой для критики. Защитники пытались обосновать некоторые свои аргументы наличием германо-советского пакта и приложенного к нему протокола. Они утверждают, что это было неправомерно. Я не рассматриваю это и, разумеется, не соглашаюсь с этой аргументацией. Однако, пусть они утверждают, что это было неправомерно. Разве суммирование двух несправедливостей составляет в итоге справедливость? Это невозможно по тем нормам международного права, которое настоящий Трибунал намерен претворять в жизнь.

Обзор, представленный защитниками, полностью обходит молчанием два факта, имеющих первостепенное значение в этом деле, а именно, что уже со времени появления «Майн кампф» все цели политики нацистов сводились к территориальной экспансии, агрессии, господству и что демократическим державам приходилось иметь дело с Германией, которая вне зависимости от отдельных неискренних заверений в мирных намерениях ставила перед собой именно эти основные цели. Если вообще могла идти речь о мире, то он был возможен лишь за счет получения преимущества Германией. И зная, что эта цена не должна и не может быть уплачена добровольно, немцы решились обеспечить ее силой.

Одновременно с психологической подготовкой германского народа к войне проводились необходимые меры для перевооружения. На совещании 23 ноября 1939 г. Гитлер в следующих выражениях резюмировал события этого подготовительного периода (ПС-789):

«Я должен был перестроить все, начиная с народных масс и кончая вооруженными силами. Прежде всего, внутренняя перестройка — искоренение очагов разложения и пораженческих идей, воспитание в духе героизма. Проводя внутреннюю реорганизацию, я начал одновременно осуществление второй задачи — освобождение Германии от ее международных обязательств. Выход из Лиги Наций и уход с конференции по разоружению. После этого приказ о перевооружении. В 1935 году введение обязательной воинской повинности. После этого ремилитаризация Рейнской зоны».

Заговорщики намеревались прежде всего избавиться от политических уз, которые мешали проведению перевооружения. В октябре 1933 года Германия вышла из Лиги Наций, а в мае 1935 года отказалась от тех пунктов Версальского договора, которые касались вооружения, и сообщила миру о создании военно-воздушных сил, большой регулярной армии и установлении обязательной воинской повинности. Был создан «имперский совет обороны», и уже 25 апреля 1935 г. состоялось второе заседание его рабочего комитета с участием представителей от каждого ведомства.

Трудно поверить, не правда ли, что, читая протоколы этих совещаний, как они это должны были делать, Нейрат, Фрик, Шахт, Геринг, Редер, Кейтель и Иодль (причем последние двое обычно присутствовали на совещаниях) могли предполагать, что режим не намеревается вести войну.

В экономической сфере Шахт, будучи уже президентом Рейхсбанка и министром экономики, был назначен в мае 1935 года генеральным уполномоченным по вопросам военной экономики. Это назначение должно было держаться в полном секрете (ПС-2261). Свои заслуги в этом отношении он прекрасно сформулировал сам (ЕС-611):

«Возможно, что ни один крупный банк в мирное время не проводил такой смелой кредитной политики, как это делал Рейхсбанк с момента захвата власти национал-социалистами. Однако с помощью этой кредитной политики Германия создала непревзойденное вооружение, и эго вооружение, в свою очередь, позволило добиться достигнутых нами результатов».

Речь Шахта от 29 ноября 1938 г. не кажется пустым бахвальством, когда рассматриваешь ее в связи с отчетом его заместителя — документом, представленным в качестве доказательства. Этот отчет свидетельствует о том, что под руководством Шахта 180 тыс. промышленных предприятий было осмотрено с целью установления их пригодности для военных целей (ЕС-258). Были разработаны экономические планы производства основных 200 видов материалов. Система военных заказов была пересмотрена, разрешен вопрос о распределении угля, горючего для моторов и энергии, 248 млн. рейхсмарок были затрачены на одно лишь строительство складских помещений; разработаны планы эвакуации квалифицированных рабочих и военных материалов из зон военных действии; 80 млн. продовольственных карточек военного времени были напечатаны и разосланы на места; кроме того, была подготовлена особая картотека на 20 млн. квалифицированных рабочих с указанием их профессии.

Самая детальная и тщательная подготовка, о которой говорится в этом отчете, проводилась не без ведома всех членов правительства. Нельзя найти более наглядного доказательства наличия общей цели и того, что об этой цели, связывавшей все ведомства в государстве, было известно, чем протокол второго заседания «имперского совета обороны», состоявшегося 25 июня 1939 г. под председательством подсудимого Геринга — уполномоченного по проведению четырехлетнего плана.

Подсудимые Фрик, Функ, Кейтель и Редер присутствовали на этом заседании, а Гесс и Риббентроп послали на него своих представителей.

Детализация методов осуществления планов, которые разрабатывались, и проведение подготовки рабочей силы с расчетом на использование рабочих из концентрационных лагерей и несчастных рабов протектората являются красноречивым свидетельством масштабов той борьбы, которую, как этим лицам уже было известно, Германия собиралась начать.