Лебедева Н.С. Array - Hюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 8 (1999)

Могли ли эти подсудимые оставаться в неведении? Что именно ниспослало им провидение для того, чтобы не дать им узнать об этом, чтобы спасти их от знания того, что было содеяно ими же? Эти убийства престарелых и слабоумных — предмет толков всей Германии и тема статей в мировой прессе — должны были быть известны каждому из этих людей.

Насколько больше еще они должны были знать о концентрационных лагерях, которые в течение этих лет покрыли, как сыпь, всю Германию и оккупированные территории! Если они могли молча согласиться с убийствами из милосердия, то с каким одобрением они должны были рассматривать убийства евреев!

В 1939 году существовало шесть основных концентрационных лагерей: Дахау, Заксенхаузен, Бухенвальд, Маутхаузен, Флоссенбург и Равенсбрюк.

Бюджет Фрика, составленный на 1939 год для министерства внутренних дел, включает сумму в 21 155 тысяч рейхсмарок для вооруженных отрядов СС и концентрационных лагерей, сумму, которая представляет собой не менее одной пятой всего бюджета. К апрелю 1942 года к этим лагерям прибавилось еще девять. Позднее было создано много других лагерей.

Однако эти лагеря были только сердцевиной этой системы, причем, подобно тому, как планета имеет свои спутники, сопутствующие ей, так и каждый из этих лагерей имел свои вспомогательные лагеря.

Цирайс [51] Штандартенфюрер СС Франц Цирайс — последний комендант концлагеря Маутхаузен, был арестован и 13 августа 1945 г. дал подробные показания о совершенных злодеяниях. — Прим. сост. дал Вам некоторое представление о масштабах этой системы (ПС-626). Он описывает вспомогательные лагеря, которые были у одного только лагеря Маутхаузен. Он упомянул названия 33 из этих лагерей, указав при этом число заключенных в каждом из них, причем общее их число превышает 102 тысячи.

Помимо этих 33 лагерей было и 45 других, которые также управлялись комендантом лагеря Маутхаузен.

Все Вы видели карту Европы, на которой было показано расположение всех тех основных и вспомогательных концлагерей, которые стали известными. Более 300 из них отмечены на этой карте (Ф-324). К августу 1944 года общее число заключенных в этих лагерях составляло 1 миллион 136 тысяч, из них 90 тысяч человек из Венгрии, 60 тысяч из полицейской тюрьмы и гетто Литцманнштадта, 15 тысяч поляков из генерал-губернаторства, 10 тысяч осужденных из восточных территорий, 17 тысяч бывших польских офицеров, 400 тысяч поляков из Варшавы и от 15 тысяч до 20 тысяч человек, постоянно прибывавших из Франции (ПС-1166). Это были только лица, пригодные для физической работы, поэтому они были постоянными заключенными этих лагерей, постоянными, по крайней мере, до тех пор, пока в силу их физического изнурения неприятные заботы, связанные с тем, чтобы они продолжали жить, переставали окупаться производительностью их труда. После этого они занимали свое место среди людей, ежедневно отправляемых в газовые камеры. День за днем из труб крематориев исходило тошнотворное зловоние, распространявшееся по всей окружающей местности. Если епископ Лимбургский мог написать Фрику об отвратительном запахе, исходившем из сравнительно небольших печей Хадамара, можем ли мы сомневаться в правдивости показаний Гесса относительно того, что « отвратительный тошнотворный запах от постоянно сжигаемых тел распространялся по всей местности и все население окружающих населенных пунктов знало, что в Освенциме происходило истребление людей ».

День за днем поезда с жертвами, обреченными на истребление или рабство, курсировали по железным дорогам всей империи. Многие прибывали умирающими или даже мертвыми из-за тех ужасных условий, в которых им приходилось путешествовать. Один чиновник из управления железнодорожной станции в Эссене описал прибытие рабочих из Польши, Галиции и Украины следующим образом:

«Они прибыли в товарных вагонах, в которых перевозился картофель, строительные материалы и скот. Вагоны были битком набиты людьми. Я лично считаю, что перевозить людей подобным образом просто бесчеловечно. Люди были так тесно прижаты друг к другу, что даже не было места свободно повернуться. Каждый порядочный немец пришел бы в ярость, если бы видел, как били этих людей, ударяли их ногами и вообще подвергали их жестокому обращению. Уже в самом начале, как только прибыл первый эшелон, мы могли видеть, как бесчеловечно обращались с этими людьми. Каждый вагон был настолько переполнен, что казалось невероятным уместить такое количество людей в одном вагоне. Одежда военнопленных и гражданских рабочих была в ужасном состоянии. Это были просто лохмотья, обувь была в таком же состоянии. Во многих случаях они должны были выходить на работу, намотав на ноги тряпки. Даже в самую плохую погоду и ужасный холод я никогда не видел, чтобы хоть один вагон отапливался»

Эти люди не были предназначены для концентрационных лагерей — об атом можно сказать наверняка. Несколько ужаснее было положение тех, которые были предназначены для них! Большие колонны людей также проходили пешком по шоссейным дорогам Германии. Они шли до тех пор, пока могли идти, а затем они падали и умирали на обочине дороги.

Цирайс, комендант Маутхаузена, в своем предсмертном признании говорит:

«В присутствии Бальдура фон Шираха и других я получил следующий приказ от Гиммлера: "Все евреи, проживающие на юго-востоке, работающие в так называемых командах по строительству укреплений, должны быть посланы пешком в Маутхаузен".

В результате этого приказа мы ожидали получить 60 тысяч евреев в Маутхаузен, но в действительности только небольшая часть этого количества прибыла на место назначения. Я помню, что из одной конвоируемой партии, состоявшей из 4500 евреев, которая была направлена в лагерь из одного местечка внутри страны, прибыло на место назначения только 180. Женщины и дети были разуты, одеты в лохмотья и покрыты насекомыми. В этой партии были целые семьи, которые отправились в путь все вместе, но очень многие из их членов ослабели в пути и были расстреляны».

Что бы ни было спрятано от постороннего взгляда за колючей проволокой концентрационных лагерей, эти факты могли видеть все. Каждый из этих подсудимых должен был это видеть, как он должен был видеть тысячи заключенных концентрационных лагерей, работавших на полях и фабриках, в полосатой пижаме — форменной одежде, которая была так же знакома всем, как и любая другая форма в Германии. Как мог каждый из этих подсудимых, если в нем была хоть искра человеческой жалости, продолжать принимать активное участие в поддержке той системы, которая была ответственна за подобные страдания? Но у них не было никакой жалости. С помощью своей идеологии и воспитания они отучили и германский народ проявлять чувство жалости. Цирайс описывает тот страшный конец, который Кальтенбруннер предназначал для концентрационных лагерей и заключенных в них, когда приближение наступавших союзных армий вызвало угрозу захвата этих лагерей и раскрытия виновности нацистского правительства. Я цитирую: « Заключенные должны быть введены в туннели фабрики Бергкристалл, и оставленный единственный вход должен быть взорван с помощью взрывчатых веществ, таким образом заключенные должны быть умерщвлены » (ПС-3870).