Лебедева Н.С. Array - Hюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 8 (1999)

В самом Обвинительном заключении подсудимому Гессу вменяется в вину, что он содействовал захвату власти так называемыми нацистскими заговорщиками, укреплению их контроля над Германией, а также военной, экономической и психологической подготовке развязывания и ведения войны. Затем ему инкриминируется, что он принимал участие в политическом планировании и в подготовке агрессивных войн, а также войн в нарушение международных договоров, соглашений и гарантий и участвовал в подготовке и разработке внешнеполитических планов так называемых нацистских заговорщиков.

Первый раздел Обвинительного заключения рассматривает так называемый общий план или заговор. Согласно этому разделу все подсудимые вместе с другими лицами в период до 8 мая 1945 г. в качестве руководителей, организаторов, подстрекателей и сообщников принимали участие в подготовке и осуществлении общего плана, направленного на совершение преступлений против мира, преступлений, нарушающих законы и обычаи войны, и преступлений против человечности. Утверждается, что подсудимые планировали, подготавливали, развязывали и вели агрессивные войны и в осуществление этого плана совершили военные преступления и преступления против человечности.

В то время как Устав включает только три состава преступления: преступления против мира, преступления против законов н обычаев ведения войны и преступления против человечности, Обвинительное заключение содержит четыре состава преступления. В Обвинительном заключении общий план или заговор превращается в отдельный и самостоятельный пункт обвинения, хотя Устав не дает для этого достаточного основания. Можно оставить в стороне вопрос о том, является ли заговор по англо-американскому праву специальным составом преступления. Венду того, что Устав не придерживается ни англо-американского, ни континентального права, а самостоятельно создает правовые нормы... решающими являются лишь текст и смысл Устава. Поскольку, однако, в абзаце 3 статьи 6 Устава ясно говорится о составлении или осуществлении плана, направленного на совершение преступлений против мира, против законов и обычаев ведения войны и против человечности, не может быть никакого сомнения в том, что не существует того самостоятельного состава преступления, на который указывается в первом разделе Обвинительного заключения под заглавием «Общий план или заговор», во всяком случае его не существует согласно положениям Устава.

Так как подсудимому Гессу инкриминируют я преступления, перечисленные во всех четырех разделах Обвинительного заключения, необходимо сначала рассмотреть первый пункт обвинения.

Обвинение не могло предъявить ни одного доказательства, которое позволило бы сделать вывод о том, что партия и ее руководители, применяя незаконные средства, стали соучастниками в составлении общего плана, имевшего целью развязать агрессивную войну.

Когда Гитлер 30 января 1933 г. был назначен рейхсканцлером, для него и его правительства, в которое вошли и представители других партий, не могло быть и речи о том, чтобы, полностью игнорируя политические, а главное — экономические условия, заняться разработкой общего плана, имеющего целью агрессивную войну.

Германская империя добивалась уравнения вооружений путем собственного перевооружения. Это делалось не тайно, а совершенно открыто, путем объявления 16 марта 1935 г. закона о восстановлении всеобщей воинской повинности. Обвинение не смогло предъявить никаких доказательств в подтверждение обвинения в том, что этот закон был издан в связи и во исполнение общего плана, направленного на развязывание агрессивной войны...

В связи с этим нужно вкратце остановиться на одном документе, представленном обвинением в числе других так называемых ключевых документов, который должен служить доказательством существования совместного плана, упоминаемого в Обвинительном заключении. Документ, о котором я говорю, является протоколом совещания, происходившего в имперской канцелярии 5 ноября 1937 г. (США-25, ПС-386). Суду известно, что этот документ не является дословной передачей выступления Гитлера, а представляет собой запись полковника Госсбаха, датированную 10 ноября 1937 г. Я не стану подробно рассматривать содержание этого документа. Я сошлюсь в этом случае на те показания, которые давались здесь подсудимыми Герингом и Редером, а также на соображения, высказанные другими защитниками. Нужно еще только добавить, что Гитлер в обращении к главнокомандующим и тогдашнему министру иностранных дел имел в виду план последовательности проведения операций, который не находится ни в какой связи с позднейшими событиями. При таких обстоятельствах само существование определенного и твердо намеченного плана кажется весьма неправдоподобным, если учесть, что собою представлял Гитлер. Из содержания этого документа бесспорно вытекает лишь то, что 5 ноября 1937 г. Гитлер и сам имел в виду разрешение территориальных вопросов, возникших в связи с Версальским договором, мирным путем. Хотя бы по одной этой причине какой-либо совместный план, предусматривающий начало агрессивной войны, не мог существовать до этого дня... На основании общих результатов представления доказательств и, в частности, с учетом показаний свидетеля доктора Ламмерса и других свидетелей, а также целого ряда документов, предъявленных представителями обвинения, можно с уверенностью сделать вывод, что не позднее чем с 5 ноября 1937 г. все вопросы, затрагивающие проблемы войны и мира, не обсуждались больше ни правительством как государственным органом, ни каким-либо другим широким кругом постоянных сотрудников, а решались исключительно самим Гитлером...

Ни один из документов, предъявленных обвинением, не содержит никаких данных о существовании сотрудничества между имперским правительством, имперским руководством партии и имперским военным министерством, а позже ОКБ или главнокомандующими частями вооруженных сил и их начальниками штабов. Напротив, если из всех представленных доказательств можно сделать какой-либо вывод, то этот вывод лишь о том, что вся власть была сосредоточена исключительно в руках Гитлера, что имперское правительство, имперское руководство партии и вооруженные силы получали приказы только от него и что именно Гитлер всячески препятствовал независимости этих инстанций. Этим объясняется то, почему вопросами политического или военного характера занимались только те служебные инстанции, которые непосредственно имели дело с выполнением поставленной задачи...

Можно с уверенностью сказать, что не позднее чем с 5 ноября 1937 г. положение Гитлера стало настолько исключительным, а единоличные решения им всех важнейших политических и военных вопросов стали столь несомненными, что уже по одной этой причине существование какого-либо совместного плана невозможно.