Лебедева Н.С. Array - Hюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 8 (1999)

Имперский министр по делам оккупированных восточных областей послал доклад начальнику полиции безопасности и СД Гейдриху с просьбой о принятии дальнейших мер.

Вследствие утонченной системы, создавшей полицию, не ответственную перед местным начальником администрации и даже не обязанную докладывать ему, Розенберг в этом, как и в других подобных случаях, был не в состоянии предпринять какие-либо дальнейшие меры.

Он не был начальником полиции и мог надеяться, что будет достаточно передать сообщение Гейдриху для того, чтобы прекратить такие эксцессы полиции... Он не знал, что это был не эксцесс, а мера, проведенная по приказу Гейдриха и Гиммлера. Розенберг не мог предполагать ничего подобного...

Документ ПС-3428 касается письма генерального комиссара Белоруссии имперскому комиссару Остланда. Это потрясающий документ о массовом истреблении евреев в Белоруссии. Однако для обвинения Розенберга отсюда ничего нельзя взять, так как эти страшные события могли быть поставлены ему в вину только в том случае, если бы он знал о них и в нарушение служебного долга не выступил бы против них. Для утверждения о наличии такой осведомленности не оказывается также и здесь отправного пункта.

Утверждение о том, что эти документы якобы найдены у Розенберга, не соответствует фактам, так как они адресованы имперскому комиссару в Риге.

В «Заметках для фюрера от 18 декабря 1941 года» (документ ПС-001, США-282) подсудимый писал:

«Я ходатайствую перед фюрером о том, чтобы вместо 100 французов всякий раз расстреливать 100 или больше еврейских банкиров, адвокатов и т.д.».

В мою задачу не входит говорить здесь о допустимости расстрелов заложников, но ясно, однако, одно, что Розенберг был убежден в допустимости таких мер...

Документ Р-135, СССР-289 представляет собой доклад генерального комиссара Белоруссии от 1 июня 1943 г. о происходившей из минской тюрьмы отправке золотых пломб имперскому комиссару Остланда, который передал этот доклад дальше 18 июня 1943 г. Во время допроса подсудимого Розенберга 16 апреля 1946 г. он уже высказался по этому поводу...

Никто не сомневается ни минуты в том, что ужасные преступления, которые ясны из этих документов, и многие другие события, которые не могут быть доказаны никакими документами, все же произошли и требуют искупления. Никто не сомневается в том, что не только мелкие помощники палачей, которые действовали по высокому приказу, должны быть наказаны, но должны быть наказаны также и прежде всего те, которые издавали приказы и которые ответственны за эти преступления.

Розенберг не издавал приказов об убийстве евреев — это, пожалуй, установлено. Является ли он тем не менее ответственным за эти страшные убийства, необходимо решить.

Имперские комиссары являлись суверенными господами своих областей, которые решали сами в качестве последней инстанции вопросы о расстрелах заложников и других мерах возмездия. Каковы были их фактические права? Если имперский комиссар был недоволен Розенбергом, то он обращался к Гитлеру. Вряд ли кто-нибудь серьезно думает, что Розенберг при наличии разногласий с Кохом по вопросу о еврейских экзекуциях был бы прав перед Гитлером.

Я перехожу к оперативному штабу Розенберга. Не менее трех обвинителей выступали на данном процессе с обвинением Розенберга в систематическом разграблении предметов искусства и науки на Западе и Востоке (Стори — 18 декабря 1945 г., Жертоффер — 6 февраля 1946 г., Смирнов — 15 февраля 1946 г.). Сначала я должен рассмотреть явно преувеличенные и несправедливые обвинения, а именно утверждения о том, что деятельность особого штаба на Западе распространялась без какого-либо различия на общественную и частную собственность, что Германия присвоила себе предметы искусства, которые превышают по ценности сокровища музея Метрополитен в Нью-Йорке, Британского музея в Лондоне, парижского Лувра, Третьяковской галереи вместе взятых. Я должен также признать неправильным утверждение о том, что «программа разграбления» Розенберга имела целью лишение оккупированных областей всех сокровищ искусства и науки, накопленных в течение столетий...

Как же в действительности обстояло дело?

Оперативный штаб Розенберга действовал на Западе и на Востоке. Он имел две задачи: 1) обследовать библиотеки, архивы и т.д. на предмет обнаружения материалов, которые годились бы для планируемой «высшей школы партии», конфисковать эти материалы и отправить их для исследования в Германию; 2) произвести учет таких культурных ценностей, которые находились во владении евреев или у которых не было владельца, а также такие культурные ценности, происхождение которых не было достаточно ясно установлено.

Обвинение говорит: истинным и единственным мотивом, единственной и истинной целью этого «учета» был грабеж, о каких-либо целях обеспечения сохранности не могло быть и речи.

20 августа 1941 г. Розенберг писал рейхскомиссару Остланда, что он категорически запрещает вывозить какие-либо культурные ценности без разрешения рейхскомиссара какими-либо инстанциями (документ ПС-1015). Главное командование сухопутных войск в согласии с Розенбергом 30 сентября 1942 г. издало приказ (документ ПС-1015-Н), в котором говорится:

«Кроме исключительных случаев, когда необходимо обеспечить сохранность культурных ценностей, которые подвергаются опасности, последние должны оставаться пока на своих местах».

Далее говорится:

«Войска и все военные инстанции в зоне военных действий получили категорическое указание по возможности щадить ценные памятники культуры и охранять их от разрушений и повреждений».

В отчете особого штаба по вопросам изобразительного искусства (рабочий отчет за время с октября 1940 года до июля 1944 года, документ ПС-1015-Б) говорится, что деятельность особого штаба по вопросам изобразительного искусства ограничивалась в оккупированных восточных областях научным и фотографическим учетом публичных коллекций; уход за ними производится в сотрудничестве с военными и гражданскими инстанциями. Далее там говорится, что в ходе эвакуации данных областей несколько сот ценных икон, картин и т.д. в сотрудничестве с отдельными группами армий были изъяты и отвезены для сохранения в империю. Наконец, 12 июня 1942 г. Розенберг издал циркуляр всем высшим имперским инстанциям, в котором говорится: « Я учредил центральную инстанцию для учета и охраны культурных ценностей на Востоке как особое управление в своем министерстве »...

Международное право не имеет ничего против того, чтобы оккупант заботился о сохранности и целостности предметов искусства, если это окажется возможным в данной военной обстановке, более того, считает долгом оккупанта по отношению к культуре спасать особо ценные предметы искусства из зоны огня и размещать их в наиболее безопасных местах. При определенных обстоятельствах правом и долгом оккупанта по международному праву и в интересах сохранения особо ценных с научной точки зрения предметов и культурных ценностей является направление последних к себе на родину. В этом нет ничего недопустимого.