Юрий Мухин - Генеральская мафия — от Кутузова до Жукова

В итоге Кутузов всё же подводит всю армию к Малоярославцу. Но к этому моменту французский авангард в 24 тыс. пехоты и артиллерии выбивает 12 тыс. русской пехоты, и французы захватывают город. В результате:

«Призвавши меня, князь Кутузов сказал о намерении его отойти с армиею по направлению на Калугу. Стараясь убедить его остаться в позиции если не на весь день, по крайней мере несколько часов, я должен был войти в подробности и говорил, что с самого начала дня не умножена артиллерия на опушке города, ничто не обнаруживает приуготовлений к действиям наступательным. Не от Наполеона можно ожидать безрассудной решительности атаковать нашу армию в её выгодной позиции, имея в виду город, в малом числе тесные улицы, повсюду неудобные к речке спуски, пагубные в случае отступления, мосты под нашими выстрелами. Армия наша превосходила в силах, особенно после отправления на Можайск польской армии и тяжелой артиллерии. Кавалерия наша свежая и в хорошем состоянии; у неприятеля большой в ней недостаток. Можно было подозревать, что город занят одним авангардом, ибо главные массы обозрены были за речкою Лужею» . Однако никакие доводы не помогли: «Со всем тем армия на один переход отошла по Калужской дороге, где уже находился Кутузов 14-го числа октября при самом начале дня» .

А.Н. Дурново сделал в дневнике очередную запись: «Со стороны Малоярославца была слышна канонада. Это заставило генерала Беннигсена вскочить на лошадь и отправиться на место сражения. …У генерала Беннигсена, находившегося в окрестностях города, была ранена лошадь. Его адъютант поручик Корсаков получил пулю в правое плечо. У Панкратьева и Клетте были ранены лошади. В мою шинель попали две пули. Ночь положила конец сражению» .

И Наполеон сам не выдержал потерь под Малоярославцем и отошёл, отказавшись от плана отступать из России по неразграбленным районам, и начал бегство по опустошенной Смоленской дороге.

Это была последняя геройская битва полководца Кутузова, о которой ему слали донесения в ходе боя, а не после него.

Характерна и манера командования Кутузова. Он и в Бородинской битве не видел поля боя, и во всех последовавших сражениях командовал из глубокого тыла. Но в таком случае генералы с поля боя обязаны были посылать ему письменные рапорты, а они подшивались в дело и хранились, следовательно, из этих рапортов можно было бы узреть и то, как Кутузов командовал, то есть рапорты, как официальные документы, могли бы его скомпрометировать. И вот что Кутузов требовал от Ермолова и, полагаю, от остальных: «Отправляйся теперь же к Милорадовичу, объяви на то мое повеление. Мне обо всем давай знать подробно. Впредь до особенного приказания оставайся у Милорадовича! Ты знаешь, голубчик, что в рапорте не всё можно писать, и потому уведомляй меня просто записками!» Записка — не рапорт, к делу не подшивается, её можно при желании порвать или сжечь.

До чего предусмотрительным полководцем был Кутузов!

И вот в такой манере Кутузов и командовал армией — давал в обозе обеды, а войска, посланные вдогонку за Наполеоном, действовали по своему разумению, не имея никаких общих организующих начал, присущих армии, возглавляемой настоящим полководцем.

1 ноября А.Н. Дурново сделал запись: «Армия провела весь день в Лабково, чтобы передохнуть, поскольку люди очень устали. Мне кажется, что фельдмаршал нуждается в отдыхе и императору следовало бы уволить его в отпуск. Всё идет хорошо. Платов взял 25 пушек и 800 пленных, а Витгенштейн — шесть тысяч. Мы одни остаёмся в полном бездействии. Это невыносимо. Беннигсен возмущён ленью Кутузова» .

Тут заложен принципиальный вопрос, который я попробую пояснить аналогией. Вот вы наняли охрану, а в дом полезли бандиты. А ваша охрана сбежала, нагло заявляя, что её цель — сохранить саму себя, поскольку если будет охрана, то будет и что охранять, а охраны не будет, то и охранять будет нечего.

Почему наёмник Беннигсен возмущался? Если его, честного охранника, наняли охранять дом, то он обязан драться с грабителями, иначе он подонок, а не охранник. У Кутузова, как видите, был иной взгляд на этот вопрос.

Помните презрительную реплику партизана Давыдова, не имевшего сил перехватить гвардию Наполеона: «Будь с нами несколько рот конной артиллерии и вся регулярная кавалерия, бог знает для чего при армии влачившаяся…»

Возникает вопрос — как Александр I, не любивший и не доверявший Кутузову, мог назначить его на эту должность и терпеть? На это существует ответ самого царя, он писал сестре, что «противился» назначению Кутузова, но вынужден был уступить напору общественного мнения и «остановить свой выбор на том, на кого указывал общий глас» .

А что это был за общий глас? Явно это был не крестьянский голос, опроса общественного мнения тогда вообще не существовало. Так к кому вынужден был прислушиваться царь? Ответ один: к окружавшему его высшему дворянству. А где были представители этого дворянства во время войны, чтобы судить об искусстве того или иного полководца?

Вот маленький штришок из воспоминаний Ермолова. Он вместе с Беннигсеном прискакал к Кутузову, расположившемуся в городе Ельне, чтобы доложить, что Наполеон ушёл из Смоленска. «Выслушавши доклад мой, он предложил генералу Беннигсену завтракать с собою и, положивши на тарелку котлету; с обыкновенною приветливостию подал мне её и вместе рюмку вина. С ними отправился я к окошку, ибо по тесноте негде было посадить меня» . Оцените ситуацию: в столовой наверняка лучшего дома в Ельне не нашлось места для начальника штаба 1-й армии. Кто же там сидел, что Кутузов не соблаговолил согнать их, чтобы дать позавтракать вернувшимся с фронта четвёртому в действующих войсках (по занимаемой должности) генералу?

Там сидел «общий глас» — толпа сановной знати, в званиях генералов, — тащившийся за армией с целью получения орденов и обозначения своего участия в войне. И называлась эта толпа «свитой Главнокомандующего». Пошлёт Кутузов такого свитского генерала раз в месяц: «Езжайте, голубчик, к Дохтурову, скажите, чтобы тот не медлил!» Вернется этот герой из войск — Кутузов представляет его царю к ордену. И этот «общий глас», бесстрашно воюющий в штабе Кутузова до обеда с голодом, а после обеда со сном, в благодарность за такую службу писал в Петербург и своей многочисленной и сановной родне по всей России о том, какой выдающийся полководец князь Кутузов! И вся эта сановная толпа создавала Кутузову такую рекламу, которой не в силах был противостоять и царь.

Царь вращался и общался с людьми своего двора — с «высшим светом». А этот высший свет состоял не просто из дворян, он состоял из родовитых дворян — многочисленных потомков русских князей и бояр, предки которых когда-то в древние времена отличались на службе древним князьям. К описываемым событиям эти родовитые потомки были чистыми паразитами, лень и отсутствие способностей практически не поставляли из их среды выдающихся людей России (таковые были, но в процентах от всей родовитой знати их было мизерное количество). Монархия, основанная на родовитости самого монарха, да, могла приближать и возвышать любого человека, но монархия не могла себя окружать ими — двор монарха обязан был состоять из знати. И эта знать, не имея никаких способностей, получала чины, оправдать которые на поле боя не могла.