А Немировский - Мифы древности - Ближний Восток

Она поспешила к покоям, чтобы отца увидеть,

Чтобы с отцом проститься.

Оставив отца, Восьмая покинула страждущий город.

Она удалилась в пустыню, чтоб снова отца оплакать.

Елей захватив, Илихау вышел в соседнее поле.

Елей выливая на землю, к природе он всей обратился

К водам, земле и небу, к Баалу, что громом владеет:

- Пролейтесь дожди на пашню, которая засыхает,

Пусть в борозды льется влага и поднимается полба

Пусть зеленеет пшеница, пахарь пусть возликует,

Пусть все твари земные увидят милость Дагана.

Хлебом пусть он наполняет наши пустые амбары,

Меха - вином золотистым и маслом прозрачным - кувшины.

Пусть от владений Карату Мут кровавый изыдет!

Услышал эту молитву в покоях великий Илу.

Богов он призвал и к детям с вопросом таким обратился:

- Скажите, богини и боги, кто Карату излечит.

Семь раз повторил вопрос он. Никто ему не ответил.

- Идите, - сказал богам он, - на ваши вельможные троны,

Сам я займусь леченьем любезного мне Карату.

Сам изгоню из тела ту хворь, что в нем поселилась.

И вот в руке его глина, добрая глина в деснице,

Вылепил он фигуру, похожую на человека.

Назвав её Шатикату, он к ней обратился со словом:

- Лети, Шатикату, не медля, в чертоги царя Карату!

Минуй города незаметно, скрытно пройди селенья.

Выгони хворь из тела, которая в нем засела,

На лоб наложи алтею [19], от пота омой ему шею,

И накорми его сразу хлебом и бычьим мясом

Изыдет вместе с болезнью враг его Мут кровавый.

И сделала все, как велели, и одолела Мута.

Исчезла в небесных высях. Карату к жене обратился:

- Дай мне, Хурритянка-дева, мяса и хлеба побольше.

Заколи поскорее ягненка, и следом за ним - барана!

Занял трон свой Карату, словно и не был болен.

Рады все - один лишь Йаццибу, его первенец, недоволен [20].

Сотрапезники, окружив его, на отца поднять голос требуют:

- Ты иди к отцу и скажи ему, повтори ему слово твердое

Что насильник он из насильников, не решает он дел убогого,

О сиротах он не заботится, защищать вдовицу не хочет он,

Как сестра ему - ложе хворого, как жена ему - ложе смертное.

И от трона пусть он отступится, пусть его передаст здоровому.

И подходит сын к трону царскому, повторяет слова нечестивые:

- Ты насильник, отец, из насильников, не решаешь ты дел убогого,

О сиротах ты не заботишься, защищать вдовицу не хочешь ты,

Как сестра тебе - ложе хворого, как жена тебе - ложе смертное.

Отступиться от царства должен ты, и на трон посадить здорового.

И Карату ответил дерзкому: - Пусть Харан пробьет тебе голову!

Пусть Астарта, слава Баала, копьем твое темя расколет!

В грязь с вершины падешь за нечестие! [21]

1. Дошедшее до нас в виде трех табличек повествование о Карату является малым эпосом, эпилием, главная тема которого - бедствия, обрушившиеся на царя, и их преодоление. Первое из бедствий - полное уничтожение всего рода. Возродить род помогает царю бог Илу, дающий указания, где добыть невесту и как это сделать. Поход за невестой - обычный эпический мотив, требующий от героя преодоления препятствий, в нашем случае - большого расстояния, отделяющего страну Карату от страны невесты, хурритянки, и нежелание отца расставаться с дочерью. Карату возвращается к себе во дворец и восстанавливает благодаря плодовитости "девы-Хурритянки" свой род, но новая беда: богиня Асират вспоминает о данном царем обете и насылает на него смертельную болезнь. Близкие царя проявляют чудеса преданности, чтобы сохранить царю жизнь, но это удается сделать только богу Илу. Вернувшись к жизни, царь ликует, но ещё одна напасть: на его власть посягает первенец. В поэме отсутствует конец, и как справляется Карату с этой напастью остается неизвестным.

2. Имя Карату (в другой огласовке - Керет) не может быть связано с каким-либо народом страны Ханаан, равно как и с поздними пришельцами "народами моря". Исходя из семитской основы его толкуют как "рубище" (Шифман, 1993, 64).

3. Против Карату ополчились боги, враждебные миропорядку, созданному Илу, среди них - Рашап, угаритский бог эпидемий, соответствующий месопотамскому Эрре и греческому Аполлону. Бог этот упоминается в еврейской Библии в формуле "кто предназначен в пищу Рашапу" (Втор., 32: 24), т. е. погибли от мора. Эпидемии, уничтожавшие целые города и страны, на древнем Востоке - обычное явление.

Царь Карату в отличие от библейского Иова не задавал ни себе, ни богу вопросов о причинах обрушившихся на него бед. Но у древнего слушателя или читателя такой вопрос мог возникнуть. И ответ лежал на поверхности. Карату встает как царь-деспот. Достаточно прочитать описание похода Карату за невестой, ради которого была оголена вся страна, вопреки всем законам вовлечены в поход хромые, слепые, больные и наложен налог на вдовиц. Для того чтобы не звучало осуждение дурного царя, дающее повод для негативного отношения к царской власти как к институту, был вставлен эпизод с нарушением клятвы, данной богине Асирате, о которой она вспомнила через много лет. Об этой клятве ничего не говорится богом Илу, наперед объясняющему Карату весь план его операции. Таким образом, становится ясно, что этот эпизод был вставлен, и перед нами свидетельство древнейшей в истории человечества цензуры.

4. Под "желтым золотом" в соответствии с хурритским термином, раскрывающим понятие, имеется в виду "драгоценный камень", и в этой связи упоминается его хранилище (Шифман, 1993, 75).

5. Расположение Удумми неизвестно, если это только не древнесирийский город Эден. Если это реальное место, то какими бы преувеличенными и неточными ни были сведения эпоса, из него можно заключить, что Дитану отделялась от Удумми большим расстоянием, и путь проходил от пустыни через страну Ханаан и её города Тир и Сидон. Вместе с тем Удумми часто отождествляется с библейским Эдемом или понимается как фантастическая страна наподобие "тридевятого царства, тридесятого государства". Дальность этой страны подчеркивается необходимостью запасти продовольствия для войска на шесть месяцев.

6. Хурриты - народ, близкий по языку как урартийцам, так и дагестанцам, обитавший в конце II тысячелетия до н. э. в Северной Месопотамии и Северной Сирии и исчезнувший из текстов в I тысячелетии до н. э. В Угарите засвидетельствовано почитание хурритсих богов.

7. Контингент войска Карату таков, словно в древности существовало понятие тотальной мобилизации. В поход отправились даже увечные и слепые. Заставили раскошелиться и несчастную вдовицу - речь идет о незаконной повинности, наложенной на вдов, которых Карату обязал нанимать воинов для участия в походе. Призывая новобрачного, Карату нарушил закон, который много позднее перешел в кодекс Моисея: "Если возьмет человек жену новую, пусть он не идет в поход, да будет он в доме своем один год и радует жену свою, которую взял" (Втор., 24: 5).