Валерий Демин - Русь Летописная

Историки разного калибра вылили на Ивана Грозного столько грязи, сколько не выливали, пожалуй, на всех остальных Рюриковичей вместе взятых. И что же? Как уже отмечалось, в обыденном сознании мощная и колоритная фигура грозного царя нисколько не померкла. В представлении последующих поколений она стала такой же эпической, как былинные князья и богатыри.

Нелишне отметить также, что наши представления о царе Иване IV в последние полстолетия формировались под воздействием не только летописных первоисточников и многочисленных научных или околонаучных исследований, но также и художественного фильма Сергея Эйзенштейна «Иван Грозный». Его влияние на массовое сознание в психологическом ключе сравнимо разве что с ошеломляющим впечатлением, которое производило на зрителей — особенно первоначально — полотно Ильи Репина «Иван Грозный убивает своего сына» (так оно прозвано в обиходе).

Хорошо это или плохо? Правильно или неправильно? Думается, что применительно к данному конкретному случаю — совсем даже неплохо. Сергей Эйзенштейн (1898–1948) создал монументальное кинополотно, равного которому ранее мировой кинематограф не знал (и по сей день не знает). Здесь все гармонично: прекрасный, продуманный сценарий, гениальная режиссура; классический, хрестоматийный монтаж; великолепный актерский ансамбль и неповторимая музыка Сергея Прокофьева. По мнению всех без исключения кинокритиков и авторитетных жюри, творение Эйзенштейна входит в число десяти лучших фильмов всех времен и народов, нередко открывая этот список. [26] Лично для меня рейтинг десяти лучших фильмов всех времен и народов выглядит следующим образом: 1. «Иван Грозный» (Сергей Эйзенштейн. Россия); 2. «Огни большого города» (Чарли Чаплин. США); 3. «Ночи Кабирии» (Фредерико Феллини. Италия); 4. «Унесенные ветром» (Виктор Флеминг. США); 5. «Большой вальс» (Жюльен Дювивье. США); 6. «Дети райка» (Марсель Карне. Франция); 7. «Расёмон» (Акира Куросава. Япония); 8. «Ватерлоо» (Сергей Бондарчук. Россия); 9. «Фанфан-Тюльпан» (Кристиан-Жак. Франция); 10. «Иваново детство» (Андрей Тарковский. Россия).

Фильм никогда бы не стал шедевром, если бы в нем отсутствовали правдивые исторические образы. Автор фильма — не просто выдающийся кинорежиссер, но и один из самых эрудированных людей своего времени. Прежде чем приступить к написанию сценария, а затем и постановке фильма о царе Иване, он изучил все летописные своды и необозримый океан прочей литературы. В итоге была создана добротная научно-художественная фактура, которая объективно отражала роль жестокой и трагической личности царя и государя всея Руси как радетеля Отечества. Здесь — в противовес обывательским и псевдонаучным стереотипам — успешно преодолен барьер очернительства и отброшен ярлык «кровавого деспота» (приклеенный в основном иностранными злопыхателями).

Судьба великого фильма сложилась трагично. Первая серия, снятая в тяжелейших условиях эвакуации (работа началась в апреле 1943 года; фильм вышел на экраны в январе 1945 года), вызвала — несмотря на трудности проката в военное время — всеобщий восторг и получила Сталинскую премию 1-й степени. Вторая серия была отснята ударными темпами, но ее постигла печальная участь. Просмотрев готовый материал, Сталин произнес только одно слово: «Смыть!» После смертельного приговора вождя фильм на целых двенадцать лет был запрещен к показу и вышел на экраны уже после осуждения «культа личности». Работа над третьей серией была тотчас же прекращена; успели отснять только несколько эпизодов, из коих сохранился, по меньшей мере, один — допрос немецкого опричника и лазутчика Генриха Штадена. Однако полный киносценарий был издан ранее, и сегодня нетрудно проникнуть в общий замысел всего фильма. Сохранилась и подробная раскадровка третьей серии, сделанная самим Эйзенштейном, который был отменным рисовальщиком. Безусловно, впечатляет финал трилогии: царь Иван на берегу Балтийского моря — его заветной мечты и, быть может, главной цели всей его жизни (рис. 138). Данная тема рефреном песни (слова Владимира Луговского) проходит через все три серии фильма.

Рис. 138. Наброски Сергея Эйзенштейна к финалу неосуществленной третьей серии фильма «Иван Грозный»

Сталин не скрывал причин своей немилости. Его раздражали не только сцены, в которых Иван Грозный терзается из-за происходивших по его наущению смертоубийств, но общая концепция сценария. Пригласив создателей фильма на беседу, он высказал одну поразительную мысль, любопытную с точки зрения представлений генералиссимуса о русской истории. Эйзенштейну и Черкасову (исполнителю главной роли) было заявлено следующее: «Вы показали Ивана Грозного чересчур мнительным и мягким (вот так-то!) царем: если бы он довел опричнину до конца и перерезал всех бояр, не было бы в России впоследствии никакого Смутного времени». Безусловно, доля истины в словах Сталина есть. Но сколь же жестока сия истина!

Развитие отечественной истории пошло не по Сталину. Иван Грозный не сумел перерезать всех бояр, распустил опричнину, умер, не доведя до конца многие из начатых дел и оставив государство без достойного наследника. Впереди страну ждали еще более тяжелые испытания, в сравнении с которыми предшествовавшие годы могли показаться раем земным. Приближалось Смутное время. Принеся стране неисчислимые беды, оно в конце концов подтвердило простую истину, хорошо известную уже двум Иванам: Россия не может существовать в форме безразмерного народного вече, а должна иметь твердый и несгибаемый стержень централизованной власти.

В погожий майский день 1591 года на зеленой солнечной лужайке случилось одно из самых трагических событий русской истории, повлекших за собой нескончаемую череду бед и несчастий, — в Угличе безвинно погиб последний сын царя Ивана Грозного — восьмилетний царевич Дмитрий, считавшийся из-за бездетности правящего царя Федора Иоанновича наследником престола. Вот как сие событие освещено в русской летописи, именуемой Новый летописец: