Сергей Захаревич - Большая кровь

ФАКТОРЫ ПОБЕДЫ

Глава 12

Неисчерпаемые ресурсы?

Исчерпанные резервы

В своей книге «Красный колосс» (в целом, на мой взгляд, весьма удачной) Борис Соколов допускает тем не менее, ряд существенных ошибок, когда пытается объяснить причины победы СССР в войне.

Территория и население? Это не так существенно в войне один на один, как кажется. То, как быстро можно разгромить Россию со всеми ее обширными территориями и многомиллионным населением, показал еще Наполеон — не нужно отвлекаться на частности. Удар всеми наличными силами по ключевому пункту государства, его административному центру — и дело сделано. В три месяца Бонапарт расправился с Российской империей — темпы для эпохи паруса и конной тяги просто невероятные. Трагической ошибкой французского императора являлся конечный пункт наступления. Бонапарт вел политическую войну, целью которой являлся вывод России из союза с Великобританией и принуждение ее к подписанию мирного договора на условиях Парижа.

Но Москва не являлась в XIX веке столицей России. Но в Москве царя не было. Столицей России являлся Санкт-Петербург, туда и следовало наступать. Это наступление для империи Александра I имело бы самые тяжкие последствия, даже в том случае, если бы царь сбежал в Англию или ту же Москву, так как с падением Питера (это было бы лишь вопросом времени, противопоставить наполеоновской армии русские «воеводы» не могли ничего) от России, помимо Литвы (которую Бонапарт собирался возродить и превратить в надежный плацдарм и базу для своей армии), отпадал весь Северо-Запад с Прибалтикой, Финляндией и Балтийским морем (Россия, таким образом, возвращалась к границам XVI—XVII веков), а там уже и за Москву было недолго взяться. Так что Наполеон летом 1812 года изначально просто пошел не в ту сторону. Тем не менее способ разгрома России был им указан.

План «Барбаросса» с этой точки зрения был идеален — одна главная группировка на главном направлении и две вспомогательные —для прикрытия флангов. Вот и все. Требовалось только следовать этому плану, не отвлекаясь на частности (но в июле

1941 -го, разгромив Западный фронт под Смоленском, на сей раз уже фюрер «завернул оглобли не в ту степь» — в украинскую). Меллентин прав — если в XIX веке Москва не имела ровным счетом никакого политического значения, то в веке XX все обстояло иначе. С падением Москвы рушилась административно-бюрократическая система, созданная Сталиным, а с нею и советская государственность. С поворота Гудериана к Киеву начался «период поддавков», как я его называю, и причины которого объясняю немного позже.

Что касается населения и неисчерпаемых запасов живой силы... В том-то и дело, что неисчерпаемыми они не были. Борис Соколов называет соотношение потерь убитых немцев по отношению к советским солдатам (1:8 — 1:10) фактором победы. Мол, СССР и Сталин могли себе позволить такое соотношение. Вынужден констатировать, что у российского историка дело с ариф-метикой обстоит неважно. СССР превосходил Германию (без учета населения оккупированных рейхом государств) только в 2 с небольшим раза и, следовательно, мог позволить соотношение убитых 1:2, от силы 1:3, но никак не 1:8— 1:10. Подобное соотношение «фактором победы» не являлось, оно являлось фактором поражения.

Этот фактор стал явственно ощущаться в 1943 году, что несложно проследить, используя данные среднемесячной численности и потерь личного состава действующих фронтов и отдельных армий с 22.06.1941 по 9.05.1945 года (Россия и СССР в войнах XXвека. М., 2001, табл. 138, с. 261).

СIII квартала 1941 года по ГУ квартал 1942 года среднемесячная списочная численность действующей армии неуклонно росла — с 3.334.400 до 6.343.600 человек соответственно. Но уже в I-м квартале 1943 года, несмотря на все усилия мобилизационных органов, наблюдается резкое падение численности войск, почти на полмиллиона сразу — 5.892.800 человек. Это не удивительно, учитывая тактику боя Красной Армии: в районе одного Сталинграда полегло около миллиона человек, а в районе Воронежа одних только пропавших без вести насчитывается около 300 тысяч!

Оскудели земли русская, татарская да среднеазиатская богатырями! Русский мужик стал мельчать вовсе не в 1945-м, как утверждает Резун (Суворов), а гораздо раньше.

Затем численность войск, тоже резко, удалось восстановить (за счет кого — я объясняю в главе «Кто заканчивал войну?»): ко второму кварталу 1943 года численность войск составила 6.459.800 человек, а к III — 6.816.800. Но уже в ГУквартале — вновь резкое падение — 6.387.200 человек, а в I квартале нового, 1944, года численность упала еще на 100 тысяч «штыков» — 6.268.600. За счет кого эту численность удалось поднять до самой максимальной за всю войну отметки в 6.770.100 человек (которая к концу войны также безнадежно покатилась под гору).

Таким образом, после Курска Россия окончательно выбилась из сил, и правбыл Ф. Меллентин, когда утверждал, что если бы не затеянное под Курском идиотское наступление (и не менее глупое его прекращение в самый неподходящий момент), стратегическая ситуация на Восточном фронте даже после Сталинграда элементарно могла быть сведена к «пату» (за счет «эластичной обороны» немцев и чудовищных потерь РККА), а позже — и к перевесу Германии.

«Правда, русские могли восполнить понесенные потери, но боевые качества непрерывно подходивших из района Киева пополнений были невысокими. Приближался день, когда у русских не осталось бы больше никаких резервов.

Это обстоятельство имеет очень важное значение, так как показывает, чего можно было добиться на Восточном фронте, если бы у руководства германскими вооруженными силами находился не Гитлер, атакой человек, как Манштейн. Даже после провала наших наступательных операций 1941 —1942 годов — причем надо сказать, чтомы врядли потерпели бы эти поражения, если бы наша стратегия (в смысле — руководство армией на стратегическом уровне. — С. 3.) стояла на должной высоте, — ни в коем случае нельзя было считать войну с Россией проигранной.

Критической точкой явился октябрь 1942 года, когда 6-я армия еще без труда могла быть эвакуирована из района Сталинграда. Осторожные и осмотрительные действия, сочетавшие стратегические отступления и тактические наступательные действия, изматывали бы крупные силы русских и сохраняли нашу собственную живую силу и технику. Русский • принцип вести наступление невзирая ни на какие потери мог обернуться против них и привести к ужасным последствиям.

По моему мнению, мы смогли бы, конечно, достичь на Восточном фронте стратегического равновесия, и не исключено, что разгром 1917 года мог повториться. Даже после катастрофы под Сталинградом еще могла бы остаться некоторая надежда на успех, если бы Гитлер не предпринял рокового наступления в районе Курска» ( Мелпентин Ф. Бронированный кулак вермахта, с. 388—389).