Вадим Щукин - Полководцы Великой Победы

В окончательном виде программа предусматривала строительство четырех тяжелых и 30 легких крейсеров, 188 эсминцев, более 300 подводных лодок, а также сотен различных катеров и вспомогательных кораблей. Ответственность за ее осуществление была возложена на Л. П. Берию; освобожденный к этому времени от руководства НКВД, он стал заместителем председателя Совета народных комиссаров, курируя оборонную промышленность и в первую очередь «ядерный проект».

Адмирал Кузнецов смог все же отстоять если не строительство, то хотя бы плановое проектирование авианосцев. Что ж, это тоже шаг на пути к океанскому флоту.

Осуществление кораблестроительной программы шло с большим трудом: послевоенная разруха влияла на все стороны жизни, в том числе и на быт моряков. А о людях главнокомандующий ВМФ никогда не забывал. Он часто посещал военные городки, при общении узнавал о нуждах матросов и офицеров. «Беседовать с ним, — вспоминали моряки, — было легко, полезно и интересно».

В одном из гарнизонов Николай Герасимович обнаружил недостаток продовольствия для семей офицеров и распорядился выдать им по два пайка из неприкосновенного запаса.

«Благополучие моряков для меня выше, чем мое собственное благополучие», — ответил он на предупреждение о возможных неприятностях. А они ждать себя не заставили: «сигналы о самоуправстве» дошли до самого Сталина. К счастью, обошлось...

Между тем основания для опасений имелись: в первый же послевоенный год аресту подверглись 945 руководителей армии и флота. А вскоре грянули организационные изменения. В феврале 1946 года наркомат ВМФ был упразднен, его структуры включили в наркомат вооруженных сил, преобразованный в министерство обороны. Таким образом, адмирал Кузнецов лишался права прямого обращения к главе государства.

Н. А. Булганин, замещавший в ту пору должность министра, не преминул указать бывшему наркому на изменение его статуса, причем способом весьма своеобразным: приказал выселить несколько управлений флота из их помещений. Тогда Николай Герасимович, нарушая субординацию, все же обратился к Сталину и получил поддержку.

Булганин пришел в ярость, заявил, что «знает, как варится кухня», и обещал запомнить этот случай.

Адмирал скорее всего особого значения его словам не придал. Забот и без того хватало. Например, нужно было организовать прием и перегон в черноморскую базу итальянского линкора «Джулио Чезаре», подлежащего передаче СССР.

Между тем группа политиков, оттесненных в силу обстоятельств от центра власти в предыдущие годы талантливыми военачальниками и руководителями народного хозяйства, перешла в решительное наступление с использованием всех органически присущих им способов «подковерной борьбы». Цель — высшие посты в государстве и партии после ухода Сталина. Возможные конкуренты безжалостно устранялись.

В 1946 году был смещен с поста главнокомандующего сухопутных войск маршал Г. К. Жуков. Отношения между прославленным полководцем и «моряком № 1» теплыми, к сожалению, никогда не были. Возможно, на взгляды маршала повлиял кто-либо из старых военных специалистов, считавших флот виновником неудач еще царской России, или сказались особенности служебного пути и формирования оперативно-стратегических воззрений. Да и независимое положение наркома ВМФ, обладавшего к тому же твердым характером, вряд ли могло не раздражать властного военачальника, когда он возглавлял Генеральный штаб, а позже был заместителем Верховного главнокомандующего.

В тот июньский день заседание Высшего военного совета обернулось для Г. К. Жукова настоящим ударом еще и потому, что он подвергся атаке со стороны тех, от кого подобного никак не ожидал. А вот адмирал Кузнецов от обвинений воздержался. Позже Георгий Константинович высказал ему за это признательность. Казалось, в отношениях выдающихся военачальников грядут благоприятные перемены, но увы...

Примерно тогда же адмиралу Кузнецову позвонил Сталин и предложил разделить Балтийский флот на два самостоятельных.

Николай Герасимович попросил пару дней для тщательного изучения вопроса, а затем, ссылаясь на общее мнение членов Главного морского штаба, ответил, что на данном театре целесообразно иметь одного оперативного начальника. О том, что в основе странной идеи могут лежать соображения характера отнюдь не военно- стратегического, а чисто политического, — например, связанные с подготовкой «Ленинградского дела», — он и не думал.

Последствия «недальновидности» наступили скоро, ибо «кухня», которой угрожал Н. А. Булганин, «варилась» непрерывно. В первые дни 1947 года адмирал Кузнецов был отстранен от должности и назначен с понижением начальником управления военно-морских учебных заведений. Флот возглавил адмирал И. С. Юмашев.

Телефоны смолкли, как по команде. Немногие теперь осмеливались поддерживать общение с опальным адмиралом. Зато появилось свободное время, и Николай Герасимович впервые за многие годы поехал отдыхать на Рижское взморье.

Как-то жарким днем он, разумеется в штатском, зашел в станционный буфет поселка Дзинтари. В зале царил веселый шум, а все столики были заняты молодыми лейтенантами, только что закончившими военно-морское училище. Увидев бывшего главнокомандующего, офицеры дружно встали и замерли в положении «смирно». Николай Герасимович смутился, тихо сказал «спасибо», вышел на платформу и долго стоял, глядя на море...

А судьба уже готовила очередной удар. Все началось с жалобы капитана 1-го ранга В. И. Алферова, что сконструированную им торпеду три года назад передали англичанам на правах взаимной информации. На самом деле торпеда оказалась итальянской, купленной еще в 1935 году и производившейся в СССР по лицензии. Отечественным в ней был только парашют с поворотным тросом.

В 1944 году адмирал Кузнецов действительно обменял ее на британский электромагнитный трал, ибо противник засыпал Финский залив магнитными минами. Когда же специалисты включили новый трал, на Красногорском рейде Кронштадта одновременно грянули, 17 взрывов!

Что и говорить, сделка выгодная. Но она послужила толчком для возбуждения так называемого «адмиральского дела», в ходе которого «всплыла» и другая торпеда, куда более опасная...

30 июня в районе Койвисто подводная лодка противника готовилась атаковать стоявшие на рейде советские эсминцы. Намерениям ее помешали катера — «морские охотники». Первый из них погиб — попадание торпеды, выпущенной уходившей подводной лодкой, было необъяснимым, но очевидным. Зато второму катеру удалось накрыть противника глубинными бомбами.

Вскоре на поверхность всплыли шестеро уцелевших членов экипажа во главе с командиром, корветтен-капитаном Вернером Шмидтом. Его странное поведение на допросе — о вооружении подводной лодки он явно говорить не желал — и повышенное внимание противника к месту потопления вызвали определенные подозрения.