Вадим Щукин - Полководцы Великой Победы

Лишь к 12 августа противник, опомнившись, предпринял отчаянную попытку остановить наступление фронта ударом на Богодухов. Но тщетно! Генерал Ватутин умело громил контратакующие соединения врага только частью сил, в то время как главная группировка продолжала безостановочное движение туда, где за широкой лентой реки стояла древняя столица, мать городов русских.

Вскоре гитлеровское командование, поняв бесплодность своих усилий, принялось поспешно отводить измотанные в боях части на западный берег Днепра, чтобы до подхода советских войск пополнить их людьми, техникой, вооружением и, прикрываясь крупной водной преградой, создать неприступную оборону.

Фон Манштейн прекрасно понимал, как важно в этих условиях выиграть время. Сопротивление арьергардов на промежуточных рубежах он организовал хорошо, но тем не менее 21 сентября 3-я танковая армия генерала П. С. Рыбалко, всего лишь за двое суток преодолев с боями 190 километров, вышла к Днепру в районе Переяслав-Хмельницкий. Правда, форсировать реку и закрепиться на противоположном берегу смогли всего два мотострелковых батальона, действовавших вместе с танкистами: для переправы боевых машин и артиллерии были нужны паромы и понтонные парки, а они безнадежно отстали в ходе стремительного наступления.

Командующий фронтом приложил все усилия, чтобы использовать успех передовых отрядов. На плацдарм, получивший название Букринского, начали переправляться подоспевшие пехотинцы генералов К. С. Москаленко и С. Г. Трофименко (Сталин позаботился о том, чтобы освобождением Киева руководили генералы с украинскими фамилиями). Но без танков и артиллерии они могли лишь отражать атаки противника, закрепляя и в лучшем случае понемногу расширяя плацдарм, а понтонных парков все не было.

Противник тем временем не дремал: разведка доносила о колоннах войск, движущихся к Букринскому плацдарму. Если их не задержать, то пятачок земли, занятый советской пехотой, будет окружен...

Ночью 24 сентября в небе над Днепром раздался гул сотен авиационных моторов. Транспортные самолеты с планерами на буксире потянулись за реку, чтобы высадить в тылу противника две воздушно-десантные бригады и воспретить подход его резервов.

Дерзкий и красивый замысел новаторской по тому времени операции, горячим сторонником которой был представитель Ставки Верховного главнокомандования маршал Жуков, позволял рассчитывать на успех. Ведь еще вчера, по данным разведки 40-й армии, крупных сил противника в районах предстоящей высадки еще не было. Но вдруг ночная тьма над западным берегом взорвалась огненными трассами, лучами мощных прожекторов и разрывами зенитных снарядов.

Обстановка за минувшие сутки резко изменилась: противник успел подтянуть к Букринскому плацдарму до 5 дивизий и, судя по всему, десант ждал. Лишь немногим самолетам удалось выйти точно к указанным координатам. Остальные, лишившись опытных командиров — лидеров, промахнулись на 10, 15 и даже 70 километров!

Десантники, и без того понеся немалые потери в воздухе, оказались разбросанными на огромной площади. Некоторым из них, таким, как лейтенант Григорий Чухрай, в будущем великий советский кинорежиссер, удалось пробиться сквозь боевые порядки фашистских войск и выйти к своим на Букринский плацдарм. Кому- то удалось пристать к партизанам, остальные, объединившись в мелкие группы, начали боевые действия в тылу врага, но оказать решающее влияние на ход событий в районе плацдарма они уже не могли.

Вскоре пятачок земли, занятый советскими войсками был опоясан траншеями, опутан колючей проволокой, обложен минными полями. Теперь прорыв здесь стал делом настолько трудным, что даже 3-я танковая армия, переправившаяся с подходом понтонных парков через Днепр, не смогла исправить положение.

Генерал Ватутин тяжело переживал неудачу: ведь он всегда учил подчиненных добиваться победы при минимальных потерях, обыгрывать противника в стремительном, точно рассчитанном маневре. Верховный главнокомандующий упрекал организаторов Букринской воздушно-десантной операции. Что ж, справедливо...

Между тем оперативная пауза грозила превратиться в затяжную. Нужен был ход неординарный, масштабный, дерзкий. Командующий искал его, внимательно анализируя данные разведки, результаты боев, мнения специалистов штаба. Нет, не были напрасными ни упорные атаки, ни даже неудачный днепровский десант. Ведь именно они заставили противника сосредоточить здесь целых 10 дивизий и ослабить оборону других участков фронта. Благодаря этому севернее Киева, в районе Лютежа, также удалось захватить небольшой плацдарм.

Решение командующего было неожиданным для противника. В течение двух ночей, 26 и 27 октября, он вывел 3-ю танковую армию обратно на восточный берег и перебросил ее на 140 километров к северу. Гвардейцам генерала Рыбалко пришлось еще раз переправляться через Днепр — теперь на Лютежский плацдарм.

Маневр был проведен так умело, что противник его даже не заметил: немецкая служба радиоперехвата слышала на Букринском плацдарме работу тех же радиостанций, авиация наблюдала скопления танков и орудий в тех же районах, пытаясь их бомбить, так же как и ложные переправы. Отличить деревянные макеты от настоящей боевой техники с воздуха было трудно.

Тем временем танковые и стрелковые корпуса на Лютежском плацдарме завершили подготовку к битве за столицу Украины. Первый удар был все же нанесен с Букринского — пусть фон Манштейн до самого последнего момента думает, что именно это направление является главным. И только убедившись, что противник надежно скован здесь боями, командующий 1-м Украинским фронтом — так теперь назывался бывший Воронежский — сказал генералу Рыбалко:

— Настал твой час, Павел Семенович. Кулак у тебя мощный. Громыхни им так, чтобы у противника все тылы затрещали!

Танкисты исполнили приказ буквально: обогнав наступающую пехоту, они уже к исходу первого дня наступления вышли на подступы к Святишино, а затем провели знаменитую ночную атаку с включенными сиренами и зажженными фарами. Эффект превзошел все ожидания!

Враг в панике заметался и, как только Житомирское шоссе оказалось перерезанным советскими войсками, начал поспешно отступать на юго-запад...

Утром 6 ноября над столицей Украины взвился красный флаг. Вскоре на пустые улицы освобожденного города въехал открытый автомобиль генерала Ватутина. Он медленно двигался по разрушенному Крещатику, останавливался на площадях. Тогда к машине подходили люди, со слезами на глазах рассказывали об оккупации, спрашивали, не вернутся ли фашисты.

— Не вернутся! — отвечал Николай Федорович. — Будем гнать дальше, пока гром победы над Берлином не грянет!