Вадим Щукин - Полководцы Великой Победы

Союзники предложили обсудить, чем они могут помочь, и в Москву прибыла делегация во главе с премьер- министром Великобритании У. Черчиллем. Для переговоров была создана комиссия, в состав которой вошел и генерал-полковник Н. Н. Воронов.

Вскоре стало понятно, что главной целью союзников является взаимное истощение России и Германии. «Помощь на Кавказе» они предложили, чтобы разместить там свои войска и обосноваться в районе нефтяных сокровищ Каспийского моря. Разрешения на развертывание своих авиабаз в стратегически важном регионе сэр Уинстон так и не получил, зато его угостили вкусным обедом. Манеры советского генералитета, умение вести себя за столом и соблюдать этикет произвели на британских гостей самое благоприятное впечатление...

Тем временем противник приближался к берегам Волги. Вскоре, получив указание Ставки, туда вылетел и генерал-полковник Воронов. Он оказывал помощь войскам 62-й и 64-й армий, формировал новые артиллерийские полки, изыскивал для них автотранспорт, объезжал дивизии, сражавшиеся на дальних подступах к Сталинграду, обращая особое внимание на организацию их управления и системы огня. Над степью висели густые облака пыли: фашистские танки наседали.

Решающее сражение Второй мировой войны разгоралось гигантским пожаром, и тут Николай Николаевич был снова отозван в Москву, где шла лихорадочная работа по формированию новых артиллерийских частей. Тогда-то и написал он письмо в ЦК ВКП(б), обосновывая необходимость укрепления единоначалия и отмены института военных комиссаров, введенного в армии с началом войны.

И еще одна мысль крепко занимала генерала Воронова: пора переходить к более высоким формам организации его рода войск, к артиллерийским дивизиям. Но проверить идею удалось чуть позже, когда он вместе с начальником Генерального штаба А. М. Василевским прибыл в район сражений, чтобы на месте уточнить замысел предстоящего контрнаступления.

Командующий Сталинградским фронтом А. И. Еременко сумел вовремя отвести тяжелую артиллерию за Волгу, и генерал Воронов предложил объединить ее в дивизию. В результате появилась огневая сила, дотоле поистине невиданная.

Жестокие потери, которые несли наступавшие фашисты, говорили об успехе эксперимента. Начальник артиллерии Красной армии подсчитывал, какие силы реально можно привлечь к операции, продумывал вопросы сосредоточения частей, подвоза боеприпасов, вместе с Василевским намечал участки будущих прорывов и направления наступления.

И ему, и Василевскому все приходилось делать лично, чтобы ни словом, ни действием, ни намеком не выдать характер предстоящей операции. Внезапность покупалась дорогой ценой — за счет снижения качества подготовки в целом ряде звеньев, получавших необходимую информацию чуть ли не в самый последний момент.

Оба военачальника непрестанно обсуждали наедине способы прорыва, развития успеха, порядок «сматывания» вражеской обороны в обе стороны от участков прорыва, для чего в планах артиллерии следовало предусмотреть соответствующие огневые налеты, накладываемые на обнажившиеся фланги противника. А проблема скрытности сосредоточения крупных группировок войск? Ведь маскировка в открытой степи затруднена...

Напряженная, почти без сна и отдыха работа в полевых условиях отозвалась обострением последствий старых ран, полученных еще в польскую кампанию, и автокатастрофы. В довершение ко всему еще и грипп. Преодолевая слабость, генерал Воронов производил расчеты необходимого количества боеприпасов, определял порядок артиллерийской подготовки наступления, решал вопросы борьбы с танками и артиллерией противника, а также многое, многое другое. Не обращая внимания на холодный степной ветер и непогоду, объезжал части, уточнял задачи артиллерийской разведки, изучал командный состав. Все ли соответствуют высоте предстоящих задач? А если нет, то кем их заменить?

Наступление противника захлебывалось, замысел контрнаступления наконец созрел до стадии детального планирования, в его отдельные стороны были посвящены другие участники предстоящей операции. Северо-западнее и южнее города создавались ударные группировки советских войск, планомерно накапливались боеприпасы, а далеко в тылу шло оснащение и обучение артиллерийских дивизий, которым предстояло внести свой весомый вклад в победу на Волге.

В октябре подготовка наступления вступила в завершающую фазу.

Теперь самое трудное — обеспечить маскировку в степи огромного количества орудий и боеприпасов. А еще — произвести пристрелку множества артиллерийских батарей, да так, чтобы ее режим не выходил за рамки обычной боевой работы. С этой целью был составлен специальный план, где каждому подразделению указывались дни, часы и количество снарядов для ведения огня. При этом категорически запрещалось стрелять из орудий тех калибров, которых здесь раньше не было.

Главный артиллерист страны детально изучал вопросы управления огнем и взаимодействия с другими родами войск, проверял, наставлял, учил. «Когда- то, — вспомнил он, — в старой русской армии было специальное наставление по прорыву укрепленных полос противника. Почему бы не создать подобное, но для новых условий?» Ценное учебное пособие появилось в кратчайшие сроки.

Напряжение сил было предельным, но... генерал Воронов в то же самое время готовился к еще одной операции, на Среднем Дону. Ставка рассматривала ее как логическое продолжение контрнаступления под Сталинградом и планировала начать 6 января 1943 года.

В один из тех дней, а точнее, в одну из тех ночей Николай Николаевич вместе с командующим Юго-Западным фронтом генералом Ватутиным прибыл на командный пункт одной из стрелковых дивизий. Оба они предыдущие сутки работали без сна и очень устали, доклад же командира, монотонный, с длинными паузами, усыплял, словно колыбельная песня. И все же генерал Воронов уловил чей-то громкий шепот, раздававшийся во время пауз: это начальник штаба дивизии, пользуясь усталостью высоких гостей, беззастенчиво подсказывал своему шефу. Воронов приказал прекратить доклад и забрал у подсказчика документ, которым тот пользовался в качестве шпаргалки. Это был... боевой приказ дивизии на предстоящее наступление.

Оказалось, что документ, содержавший бесценные для противника сведения, отпечатан в 14 экземплярах, причем 13 из них уже отправились к адресатам. Расчет рассылки заставил Николая Николаевича ужаснуться: кого там только не было!

— Вы сделали большое упущение по службе, — сказал он, с трудом сдерживая гнев. — Вы не послали документ еще одному адресату — Военторгу!

— Виноват, немедленно отпечатаем и пошлем, — с готовностью ответил начальник штаба.