С.П. Перегудов - Тэтчер и тэтчеризм

В последующих главах будет показано, как хорошо усвоила Маргарет Тэтчер преподанный шахтерами урок. Однако в событиях этого времени она оставалась скорее пассивным, хотя и далеко не нейтральным наблюдателем. Возглавляемое ею Министерство образования и науки было занято далекими от лихорадившей страну конфронтации проблемами. Что же касается ее участия в заседаниях кабинета министров, то, по единодушному свидетельству ее коллег по кабинету, она не входила в число наиболее влиятельных его членов и играла в нем весьма скромную роль. Даже место, которое Хит определил ей за столом заседаний, было таким, что она оказалась буквально "задвинутой" или, точнее, заслоненной от премьера секретарем кабинета, обычно склоненным над бумагами. Поэтому даже при желании ей было нелегко "высунуться" с замечаниями и репликами, особенно по вопросам, ее непосредственно не касающимся [39] Prior J. A Balance of Power. L., 1966. P. 167 . Если же при этом учесть весьма жесткую манеру ведения Хитом этих заседаний, то ей не оставалось ничего иного, как выслушивать все то, что говорилось другими, более именитыми ее коллегами, и прежде всего самим премьером. Кстати, не только она, но и все другие члены кабинета вели себя по отношению к Хиту с исключительной лояльностью, особенно в вопросах "генеральной" стратегии, которую он определял либо единолично, либо в узком кругу своих ближайших коллег.

Так что обозначавшая обычно такого рода отношения фраза "Да, премьер-министр" была применима на протяжении всего времени существования правительства отнюдь не только к Маргарет Тэтчер. С той лишь разницей, что для одних это означало ту или иную степень личного участия в обсуждении если не основ стратегии, то вытекавших из нее конкретных решений, тогда как от других, и в их числе от Тэтчер, ожидалось лишь молчаливое согласие и реализация этой стратегии в пределах полномочий возглавляемых ими министерств. Именно в этой непосредственно министерской своей функции и могла проявить Тэтчер свою недюжинную энергию, и она конечно же воспользовалась этой возможностью.

Даже люди, мало симпатизировавшие Тэтчер, отмечают, как необычайно быстро освоилась Тетчер в отнюдь не простой сфере компетенции своего министерства, ее поразительную способность и склонность поглощать огромное количество конкретной информации и обсуждать на равных с профессиональными чиновниками самые сложные, узкоспециальные вопросы. Не менее ярко проявилась и ее способность быстро принимать те или иные решения, отстаивать их в парламенте и в публичных дебатах. Пробыв на своем посту немногим более трех с половиной лет, она заслужила репутацию одного из наиболее компетентных министров, и неудивительно, что после поражения на февральских выборах 1974 г. Хит назначил ее теневым секретарем Министерства финансов. В случае победы на выборах она становилась вторым человеком (после канцлера казначейства) в этом важнейшем экономическом министерстве и одновременно была бы одной из ключевых фигур в составе кабинета министров.

Несмотря на свою правоконсервативную ориентацию и критическое отношение к "уравнительной" политике лейбористов в области образования, Тэтчер продолжила линию предшествующих правительств на внедрение объединенных школ, дающих возможность выходцам из непривилегированных слоев общества получать полноценное среднее, а затем и высшее образование. Многие биографы отмечают также ее значительный вклад в развитие дошкольного образования.

Предпочтение, отдаваемое ею традиционным грамматическим школам, дающим более качественное образование, но доступным лишь ограниченному числу детей, выразилось в том, что, став министром, она тут же отменила директиву прошлого правительства местным органам власти и органам образования о принудительном преобразовании грамматических и некоторых других школ в объединенные. Однако "хода назад" школьной реформе она не давала.

Если же говорить о роли Тэтчер в реализации общей стратегии правительства Хита в вопросах социально-экономической политики, то она не укладывается в какую-то однозначную схему. В принципе она поддержала курс этого правительства на экономию государственных средств на социальные цели и уменьшение бремени государственных расходов. И в момент, когда от нее потребовались конкретные меры такого рода, она не остановилась даже перед тем, чтобы рискнуть собственной популярностью. Не желая идти на сокращение средств, предназначенных на школьное строительство, ремонт и техническое оснащение, она предложила осуществить экономию (примерно в 8 млн ф. ст.) за счет прекращения практиковавшейся до того времени бесплатной раздачи молока детям старше 8 лет (до этого молоко получали школьники в возрасте до 11 лет включительно). Эта в общем-то незначительная экономия вызвала много нареканий и нападок, особенно со стороны левой и либеральной прессы, и довольно долго ее имя ассоциировалось прежде всего именно с данной мерой. С чьей-то легкой руки и в печати, и в обиходе получила широкое распространение рифмованная присказка, которая звучит как: "Тэтчер - нет молока детям" ("Thatcher - the milk snatcher"). Хотя идея экономии на молоке принадлежала не ей, а служащим ее департамента, нет никаких оснований полагать, что она была лишь жертвой чей-то некомпетентности (как считают некоторые ее биографы) [40] См.: Joung H. Op. cit. P. 72-74. . Будучи к тому времени опытным политиком, она должна была лучше других видеть политическую подоплеку данной меры, и если это и был чей-то просчет, то в первую очередь ее собственный. Если же взглянуть на этот эпизод, сделавший ее на какое-то время "самой непопулярной женщиной в Британии" [41] Maver A. Madame prime minister. Margaret Thatcher and her rise to power. N.Y., 1979. P. 103. и стоивший ей и ее семье немалых нервов и переживаний, более широко, то он - свидетельство не только верности взятому правительством курсу, но и характеристика чисто тэтчеровской способности принимать жесткие, неординарные решения и сохранять присутствие духа в самых неблагоприятных обстоятельствах.

Однако вернемся к политике правительства в целом и к тому ее решающему направлению, которое призвано было ограничить вмешательство государства в экономику, стимулировать конкуренцию, "взбодрить" активность бизнеса. Ключевым вопросом здесь оказалось отношение правительства к фирмам частного и государственного сектора, утративших или утрачивавших способность выстоять в конкурентной борьбе и стоявших перед угрозой банкротства. Министр торговли и промышленности Джон Дэвис назвал такого рода компании "хромыми утками", неспособными существовать без посторонней помощи. Вскоре после выборов он заявил, что правительство не намерено более поддерживать фирмы, которые не в состоянии стоять на собственных ногах, и окажет помощь лишь тем из них, которые докажут, что такая помощь необходима и целесообразна [42] См.: Times. 1970. Oct. 17. . В дальнейшем, однако, исключение стало все чаще превращаться в правило, и правительственные субсидии стало получать все большее количество фирм, и прежде всего крупных. Особенно большой резонанс в стране вызвало решение правительства оказать широкомасштабную помощь всемирно известной компании "Роллс-Ройс", которой угрожало банкротство. При этом если вначале решено было предоставить ей субсидию в 42 млн ф. ст., то затем был принят акт о ее фактической национализации и она была взята, таким образом, на государственное содержание. И это при том, что в предвыборном манифесте провозглашалась цель постепенной денационализации государственного сектора, главным образом путем превращения государственных корпораций в государственно-частные.