С.П. Перегудов - Тэтчер и тэтчеризм

Особое возмущение у нее вызвал тот факт, что, перед тем как идти на беседу с ней, члены кабинета заранее обсуждали между собой, "что им говорить в беседе с ней". "Как и все политики, находящиеся в замешательстве, - пишет она, - они определили общую линию поведения с тем, чтобы держаться ее и в большом и в малом. И после трех или четырех интервью я почувствовала, что тоже близка к тому, чтобы присоединиться к общему хору".

Приведя довольно подробно доводы, которыми министры аргументировали свои пожелания выйти из игры, Тэтчер никак их не комментирует. В то же время из всего контекста заключительной главы книги следует, что она не считала эти доводы достаточно весомыми и подала в отставку лишь потому, что убедилась в отсутствии необходимой поддержки. Чувства глубокой горечи и несправедливости, которые она при этом испытывала, не ослабли с течением времени, и последние страницы мемуаров буквально пронизаны ими. Вспоминая о своих ощущениях после встречи с министрами, она пишет: "Мое сердце сжимала боль. Я могла бы сопротивляться оппозиции оппонентов и потенциальных соперников и даже уважать их за это. Но что огорчило меня, так это было дезертирство тех, кого я постоянно считала друзьями и союзниками, и те уклончивые слова, которыми они пытались прикрыть свое предательство и представить его в виде заботы о моем будущем".

Финальный эпизод пребывания Тэтчер на авансцене политической жизни Великобритании оказался особенно ярким и даже торжественным, не в последнюю очередь благодаря постоянно враждовавшей с ней лейбористской оппозиции. Причем произошло это отнюдь не потому, что последняя вдруг изменила к ней свое отношение, а совсем по другой причине.

На следующей же день после объявления результатов первого тура тогдашний лидер лейбористов Н. Киннок, ссылаясь на возникшую политическую неопределенность, официально внес в Палату общин резолюцию о недоверии правительству. Чисто внешне она была направлена против премьера, однако, как расценили эту инициативу большинство наблюдателей, замысел был прямо противоположным, а именно, попытаться перед лицом атакующей оппозиции сплотить консерваторов вокруг своего лидера и обеспечить тем самым ее победу во втором туре. Такого рода исход явно устраивал лейбористов, пришедших к выводу (и не скрывавших его), что с Тэтчер во главе консерваторов они гораздо легче добьются победы нежели в случае, если партию возглавит кто-либо из ее коллег. Из этого замысла, однако, ничего не вышло, поскольку к моменту обсуждения резолюции Тэтчер уже сняла свою кандидатуру, и всем, кто был настроен на острую полемику, пришлось срочно перестраиваться. Премьер-министр выступила с блестящей прощальной речью, а когда один из левых лейбористов Д. Скиннер пытался съязвить, что теперь Тэтчер могла бы возглавить Центральный европейский банк, реакция была явно не в пользу автора этой издевки, которая вызвала неожиданный прилив чувств к уходящему премьеру. Как писал отнюдь не симпатизировавший Тэтчер журналист, "это было большое событие в Палате, в ходе которого обе стороны, казалось бы, объединились впервые в осознании того, чего им будет не хватать в посттэтчеристскую эру... плохо задуманная резолюция недоверия обернулась для Тэтчер величайшим парламентским триумфом" [361] Ibid. 1990. Dec. 2. P. 9., 19. He менее впечатляющим было появление Тэтчер на трибуне . Палаты общин для ответа на вопросы. Как заявила она, подводя итог этому аспекту своей парламентской деятельности, в бытность свою премьер-министром она 698 раз отвечала на устные вопросы, общее число которых составило 7,5 тыс. (Financial Times. 1990. Nov. 28 P. 10). .

Отставка Тэтчер означала нечто гораздо большее, чем смену лидера партии. Как уже было подробно показано выше, в состоянии острого кризиса оказались некоторые из основных принципов и постулатов тэтчеризма, и поэтому замена лидера не могла не привести к серьезному их пересмотру и обновлению. Однако точно так же, как утверждение тэтче- ризма потребовало внедрения в систему власти и нового лидера, и влиятельной команды ее единомышленников, так и становление посттэтче- ристского курса не могло произойти без аналогичных изменений в высших эшелонах государственной власти.

1. Новый лидер - новая команда

Поскольку после объявления Тэтчер об отставке до следующего тура выборов лидера оставалось всего четыре дня, в борьбу практически тут же вступают новые претенденты. Как и ожидалось, свои кандидатуры выставили министр иностранных дел Дуглас Хёрд и канцлер казначейства Джон Мейджор.

Каждый из трех кандидатов не только был сам по себе достаточно сильной и авторитетной в консервативных кругах фигурой, но и представлял в какой-то мере различные направления партийной власти. Поэтому развернувшаяся между ними борьба была не просто личным соперничеством, но и продолжала сохранять острый политический характер.

Сняв свою кандидатуру, Тэтчер сразу же дала недвусмысленно понять, что ее симпатии и поддержка на стороне Мейджора. Решающую роль в ее выборе сыграло то обстоятельство, что Мейджор, сделавший сногсшибательную карьеру у нее на глазах и при ее прямой поддержке и покровительстве, был, как по крайней мере ей казалось, несравненно ближе к ее, "тэтчеристской" версии консерватизма, нежели принадлежащий к традиционной консервативной элите Хёрд. Как писал в те дни "Экономист", в глазах Тэтчер и ее сторонников Хёрд "олицетворяет ту самую партию, которую Тэтчер свергла" [362] Economist. 1990. Nov. 24. P. 37 . Вместе с тем выдвижение кандидатуры Д. Хёрда вполне устраивало Тэтчер и ее сторонников, поскольку вносило раскол в стан Хезелтайна и делало почти невероятной его победу во втором туре.

Благодаря поддержке и самой Тэтчер, настойчиво обзванивавшей и "уговаривавшей" наиболее неподатливых парламентариев из большинства ее сторонников, позиции Мейджора уже на старте оказались намного предпочтительнее, чем у Хёрда. Получив в свое полное распоряжение весь тот арсенал технических средств, которыми пользовалась "команда Тэтчер", и одновременно заменив ее более активной и эффективной "командой Мейджора", сторонники последнего развернули энергичнейшую кампанию в его пользу.

Наличие сразу двух противников тут же начало сказываться на уровне поддержки, оказывавшейся Хезелтайну. Примечательно, что только 20 из 152 парламентариев, голосовавших за него в первом туре, осмелились открыто высказаться в его поддержку. Сыграли свою роль и опасения репрессий со стороны партийных организаций избирательных округов, во многих из которых руководители кампании Мейджора создали, по словам "Обсервер", атмосферу неприязни по отношению к Хезелтайну. Его поддержал всего один член кабинета - министр по делам Уэльса Дэвид Хант, и это было в тех условиях смелым поступком с его стороны.