Анатолий Вассерман - Украина и остальная Россия

Причина пассивности большинства сильных мира тогдашнего, увы, очевидна из самой статьи. Воссоединение оживляет высокие технологии — значит, резко снижает общественный вес сырьевиков и чиновников. Между тем принять решение должны были чиновники, а оплатить — сырьевики.

Правда, перестройка 1985-го и дефолт 1998 года показали: сырьевая конъюнктура недолговечна — примерно раз в десятилетие нефтяной рынок обваливается. Но в 2003-м мало кто у нас ориентировался на столь отдалённую перспективу. Уинстон Леонард Рэндолфович Спенсёр Чёрчилл сказал: политический деятель думает о следующих выборах; государственный деятель — о будущих поколениях. Похоже, политических деятелей у нас тогда было несравненно больше, нежели государственных.

Сейчас — в пору всемирного экономического кризиса — представляются очевидными и рискованность опоры на сырьё, и невозможность промышленного экспорта на внешний рынок. Воссоединение — если не единственный, то по меньшей мере наилучший и скорейший способ возрождения нашей экономики.

Конечно, следовало принять во внимание и геополитические аспекты. Россия и сама по себе весьма влиятельна. Воссоединение же — как справедливо отметил известный американский поляк Збигнев Бжезиньски — немедленно возвращает нам статус сверхдержавы. Естественно, желающих воспрепятствовать такой перемене более чем достаточно. Следовало заранее учесть их реакцию и подыскать способы противодействия.

Распад СССР занял заметное время. Так, прибалтийские республики провозгласили себя независимыми ещё в 1990 году; Грузия — 26 мая 1991-го — ещё до ГКЧП, запустившего «парад суверенитетов». Но последним шагом парада стал референдум на Украине 1991.12.01. Когда 90 % избирательных комиссий республики проголосовали за независимость, соглашение в Вискулях стало неизбежным и всего лишь оформило уже состоявшуюся гибель державы.

Известнейшие специалисты по геополитике вроде Збигнева Бжезинского регулярно подчёркивают: независимость Украины — необходимое условие предотвращения реанимации Российской империи. С ними можно согласиться по меньшей мере в том смысле, что расколотый народ [62]поневоле направляет основные усилия на собственное воссоединение, а не на внешнюю экспансию. И это не говоря уж о том, что внутренний рынок России заведомо недостаточен для развития высокотехнологичной промышленности, без которой не то что об империи, но даже об элементарной самостоятельности думать не приходится.

Очевидно, в какой-то мере противиться воссоединению будет любая политическая и/или экономическая структура, не заинтересованная в усилении России. Но некоторые из этих структур следует выделить особо.

После распада СССР в мире осталась только одна сила, обоснованно претендующая на абсолютное господство. Естественно, она ни в коей мере не стремится к возрождению былого противовеса себе.

Разумеется, если агитационные и финансовые ресурсы США будут нацелены на противодействие воссоединению, ни малейших шансов на осуществление проекта не останется. Следовательно, заокеанское вмешательство необходимо предотвратить. Не исключено, что для этого стоило бы заранее нанять какие-то тамошние лоббистские и пропагандистские агентства.

К счастью, крупнейшие в США политики, постоянно возражающие против воссоединения — от вышеупомянутого Бжезинского до Мадлен Олбрайт — практически единогласно выступили против войны в Ираке. [63]Поэтому можно ожидать, что по крайней мере до конца полномочий нынешнего президента [64]их авторитет в администрации будет не настолько велик, чтобы организовать серьёзное сопротивление российским планам.

Кроме того, нынешний всплеск мощи США создал у многих тамошних лидеров ощущение абсолютного всемогущества и полного отсутствия потенциальных препятствий. Это в свою очередь может привести к недооценке возможных последствий воссоединения: мол, из двух калек лепят одного инвалида.

Наконец, даже если воссоединение будет признано угрозой, разработка мер противодействия отнимет у США немало времени: слишком многие интересы и планы ведомств и коммерческих структур придётся согласовать. Между тем сама кампания займёт всего порядка полугода. США могут просто не успеть вмешаться в неё всей мощью.

Именно эта, третьеразрядная по обычным экономическим и военным меркам, страна будет, скорее всего наиболее активным оппонентом проекта. Ведь с развалом СССР именно она — впервые после выхода России к побережью при Екатерине Великой — оказалась ключевой силой на Чёрном море.

Россия не располагает полноценными базами, [65]да и деньги на реанимацию своей части флота находит понемногу и с большим трудом. Украина не в состоянии содержать даже те 18 % советского Черноморского флота, которые остались у неё после всех разделов. [66]Морской — да и вообще военный — потенциал Грузии вовсе нет смысла учитывать. Наконец, Болгария и Румыния, долгое время входившие в Варшавский договор и бывшие вспомогательными силами ЧФ СССР, теперь заботятся только о своих НАТОвских перспективах, так что оказываются потенциальными союзниками той же Турции.

Военный контроль Чёрного моря — не самоцель. Этот практически не замерзающий водный путь — одна из ключевых магистралей российского экспорта. [67]Правда, выход из бассейна контролирует Турция. Но при наличии на море достаточных вооружённых сил Россия в состоянии сделать этот контроль символическим даже без вековой мечты российской элиты — аннексии (или хотя бы оккупации) по крайней мере северного, европейского, берега проливов.

В настоящее время режим прохода по черноморским проливам определяется конвенцией, заключённой в 1936 году в Монтрё. Но Турция явочным порядком ужесточила его для российских танкеров, ссылаясь на проблемы безопасности в тесном Босфоре, проходящем через мегаполис Стамбул. Очевидно, возрождение Черноморского флота как единой боеспособной силы окажется весомым аргументом в пользу строгого соблюдения конвенции. Разумеется, Турция постарается воспрепятствовать этому возрождению — а следовательно, будет всячески противодействовать воссоединению.

Впрочем, возможности противодействия у Турции не так уж велики. В НАТО её считают бедным родственником, достойным лишь минимальной поддержки. [68]Отношения с США изрядно осложнились из-за двусмысленности турецкой позиции в ходе недавней иракской кампании. [69]Наконец, Европейский союз и вовсе недвусмысленно отказывает Турции в культурной и экономической близости, [70]так что вряд ли склонен прислушиваться к её политическим призывам.