Владимир Невежин - Если завтра в поход…

В создавшихся к концу 1980-х гг. политических условиях, когда требовалось обоснование для «обновленной легитимации перестройки», особым нападкам подверглись события советской истории, главным образом ее сталинского периода. Поиском «белых пятен» в ней наиболее активно занимались публицисты, писатели и журналисты. [48] Вашик К. Представление исторического знания и новые мультимедийные технологии. М., 1999. С. 5-6. Одновременно предпринимались попытки интерпретации ставших известными благодаря архивным изысканиям пропагандистских материалов, авторство которых связывалось с именами начальника Политического управления Красной Армии (ПУРРКА) Л.З. Мехлиса, члена Политбюро ЦК ВКП(б) М.И. Калинина, секретаря ЦК А.С. Щербакова [49] О работе политического управления Красной Армии // Известия ЦК КПСС. 1990. N 3. и др. Но, к сожалению, подобного рода важнейшим документам не было тогда уделено должного внимания. Зато вполне в духе времени звучали обвинения в адрес Калинина и Щербакова, которые, судя по некоторым публикациям, накануне войны с Германией «выдавали желаемое за действительное», делали «ошибочные заявления». [50] Артамошин Ю. Просчеты руководства // Аргументы и факты. 1989. N 23. 10-16 июня; Канун и начало войны: Документы и материалы. М., 1991. С. 308.

Действуя в соответствии с политической конъюнктурой, некоторые историки порой проявляли крайний субъективизм. Так, если до этого в советской историографии преобладала тенденция к апологетическому изображению пропагандистской деятельности партии и государства, осуществлявшейся накануне войны против Германии, то на рубеже 1980-1990-х гг., наоборот, при освещении данного вопроса было дано немало негативных оценок. И порой авторы, ставшие известными именно благодаря своим работам, в которых превозносилась советская политическая пропаганда, на исходе «перестроечного периода» уже выступали в роли ее же критиков. На смену восторженным высказываниям в публикациях подобного рода стали появляться утверждения, что основная цель этой пропаганды якобы состояла… «в оправдании автократического режима власти и проповеди идей деформированного социализма (sic! – В.Н. )». [51] Комков Г.Д. Политическая пропаганда и агитация в годы тяжелых испытаний // Духовный потенциал Победы советского народа в Великой Отечественной войне, 1941-1945 гг. М., 1990. С. 36.

Но по установившейся традиции продолжали выходить и работы, в которых деятельность партии предвоенного периода в идеологической сфере рассматривалась исключительно с позитивных позиций. [52] Мулюков Р.С. Исторический опыт Коммунистической партии в строительстве политорганов и партийных организаций в Красной Армии (1921 – июнь 1941 г.). М. 1989; Юхтанов М.В. Деятельность Коммунистической партии по интернациональному воспитанию воинов армии и флота в годы довоенных пятилеток (1928-1941). Дис… к.и.н. М., 1990; Гонтаренко А.А. Партийное руководство институтом заместителей политруков в политическом воспитании личного состава Красной Армии (1938-1940). Дис… к.и.н. М., 1991. Вновь, как и на этапе борьбы с последствиями «культа личности», отличительной особенностью оказались антисталинские мотивы в публицистике и в научных исследованиях. Наряду с этим все настойчивее стали звучать «разоблачительные» выпады в адрес прежде «непогрешимой» Коммунистической партии.

Таким образом, идеологический тандем «Сталин – большевистская партия», попытки разрушения которого были предприняты при Хрущеве, а консервации – в брежневские времена, был окончательно размыт под воздействием «перестроечной» историографии горбачевских времен.

1990-е гг. стали рубежными для отечественной историографии. Уход с политической арены КПСС привел к преодолению идеологического контроля правящей партии над гуманитарными науками, в том числе – над исторической наукой. С распадом СССР активизировался процесс формирования постсоветской российской историографии. Она отличалась прежде всего наличием плюрализма в методологии, в подходах к изложению событий предвоенных лет. Формировались нетрадиционные взгляды, складывались новые системы аргументации, что отражалось в «пестрой смеси из старых и новых подходов, оценок, фактов», проникавших в научные публикации. Эти процессы развивались на фоне крайней поляризации взглядов, политической обостренности дискуссий по различным сюжетам, связанным с историей сталинского режима второй половины 1930-х – начала 1940-х гг., в том числе – по вопросам идеологической подготовки СССР к войне и роли в ней большевистской пропаганды.

В рамках российской постсоветской историографии можно условно выделить два этапа в изучении данной проблемы: первая половина 1990-х гг.; вторая половина 1990-х гг. – начало XXI в.

И в постсоветский период, по уже установившейся традиции, предпринимались попытки обратиться вновь к теме политического воспитания личного состава РККА предвоенных лет, причем особое внимание сосредоточивалось на негативных последствиях репрессий. [53] Сувениров О.Ф. РККА накануне… Очерки истории политического воспитания личного состава Красной Армии 1929 – июнь 1941 г. М., 1993. Начали вводиться в научный оборот и подверглись критическому переосмыслению тексты официальных заявлений представителей большевистского руководства (Сталина, В.М. Молотова, М.И. Калинина, А.А. Жданова), а также предназначавшихся для личного состава РККА пропагандистских материалов, которые датировались 1939-1941 гг.

Среди них особую значимость имели доклады, проекты директивных документов ЦК ВКП(б), Главного управления политической пропаганды Красной Армии, которые нацеливали личный состав РККА на активные, наступательные действия и даже содержали идею взятия Советским Союзом на себя инициативы подобных действий. [54] Позняков В.В. Внешняя политика трех великих держав и образ союзников в советской пропаганде в годы Второй мировой войны. 1939-1945 гг. // Ялта. 1945 год. Проблемы войны и мира. М., 1992. C. 165-179.

Но ситуация осложнилась после публикации в России работ В. Суворова. В. Суворов (В.Б. Резун), бывший советский разведчик, перебежавший в Великобританию, стал известен российскому читателю прежде всего благодаря своим книгам по военной тематике.

Основные тезисы, изложенные в них, которые сам В. Суворов назвал «дикими заявками», [55] Суворов В. Очищение: Зачем Сталин обезглавил свою армию? М., 1998. С. 35. сводились к следующему. Сталин не только причастен к развязыванию Второй мировой войны, но и сам готовился первым напасть на Германию. В.Б. Резун даже называл дату предполагаемого нападения – 6 июля 1941 г. И якобы лишь по трагическому для Советского Союза стечению обстоятельств Гитлер упредил это нападение. В. Суворов утверждал, что в мае 1941 г. начался «резкий поворот во всей советской пропаганде», связанный, по его мнению, с агрессивными намерениями Сталина. [56] Суворов В. Ледокол… День «М»… В свою очередь, российский военный историк В.Д. Данилов констатировал: «Историографии пока еще не известны документы, свидетельствующие о том, что в интересах подготовки нападения на Германию развернула свою работу мощная пропагандистская машина большевистской партии». [57] Данилов В.Д. Готовил ли Сталин нападение на Германию? // Поиск. 1994. N 24(266). 1723 июня.