Борис Тененбаум - Великий Наполеон

Фуше – ну что Фуше? Император знал, с кем имеет дело, и между ним и его шефом полиции происходили иной раз такие кисло-сладкие, якобы шутливые разговоры:

«Что бы вы сделали, Фуше, если бы правление мое пошатнулось?»

«Ваше Величество, я немедленно попытался бы захватить как можно больше власти, чтобы не стать жертвой событий…»

Что до Талейрана, то Наполеон расценивал его способности очень высоко, и уж коли Талейран начал демонстрировать свое согласие с Фуше, то означать это могло только одно – публично выраженное несогласие с императором.

Действовать надо было немедля, не откладывая – и Наполеон оставил армию на маршалов, номинально подчиненных Жозефу, и помчался в Париж. Он буквально летел, не останавливаясь на отдых, и проделал путь из Испании в свою столицу в рекордные четыре дня.

Из всех описаний событий января 1809 года наилучшее, по-моему, сделал Е.В. Тарле. Талейрану он посвятил отдельную работу, и вот довольно длинная цитата из этого труда:

«… 28 января 1809 года и произошла знаменитая, сотни раз приводившаяся в исторической и мемуарной литературе сцена, о которой некоторые присутствовавшие не могли до гробовой доски вспоминать без содрогания. Император в буквальном смысле слова с кулаками набросился на Талейрана. «Вы вор, мерзавец, бесчестный человек! – бешено кричал он. – Вы не верите в бога, вы всю вашу жизнь нарушали все ваши обязанности, вы всех обманывали, всех предавали, для вас нет ничего святого, вы бы продали вашего родного отца! Я вас осыпал благодеяниями, а между тем вы на все против меня способны! Вот уж десять месяцев, только потому, что вы ложно предполагаете, будто мои дела в Испании идут плохо, вы имеете бесстыдство говорить всякому, кто хочет слушать, что вы всегда порицали мое предприятие относительно этого королевства, тогда как это именно вы подали мне первую мысль о нем и упорно меня подталкивали! А этот человек, этот несчастный? Кто меня уведомил о его местопребывании? Кто возбуждал меня сурово расправиться с ним? Каковы же ваши проекты? Чего вы хотите? На что вы надеетесь? Посмейте мне это сказать! Вы заслужили, чтобы я вас разбил, как стекло, и у меня есть власть сделать это; но я слишком вас презираю, чтобы взять на себя этот труд! Почему я вас еще не повесил на решетке Карусельской площади? Но есть, есть еще для этого достаточно времени! Вы – грязь в шелковых чулках!»

Как ни ярко это описание, оно все-таки нуждается в некоторых комментариях.

Ну, начнем с мелочей – Наполеон назвал Талейрана не «грязью», а «навозом». Использованный Е.В. Тарле эвфемизм понятен – в то время, когда его «Наполеон» выходил из печати, слово «дерьмо» даже в смягченной до «навоза» форме в академической научной работе было совершенно неупотребимым. Далее – послушаем понимающего человека, посла Австрийской империи в Париже, Клемента фон Меттерниха. В донесениях, отправляемых им своему правительству, говорилось, что во Франции существуют две политических партии – «партия войны», состоящая из военных и возглавляемая самим императором Наполеоном, и «партия мира», состоящая из людей, располагающих крупными состояниями и желающих стабильности. Им сочувствует министр полиции Жозеф Фуше и даже кое-кто из маршалов – Меттерних называет Ланна и Мюрата. Неофициальным же главой партии мира является князь Талейран, которого Меттерних предлагает рассматривать только как «… человека политического …», полностью игнорируя прочие аспекты этой разносторонней личности. И вот как человек политический, он стоит за стабильность, умиротворение и сближение с Австрией – он доверительно говорил Меттерниху, что… « рассматривает интересы Австрии как свои собственные …».

И в данном случае он не лукавил. Даже после Аустерлица он доказывал Наполеону, что Австрия – необходимый элемент равновесия в Европе, что по природе своей она слаба, ибо ее совершенно разнородные части соединены вместе только одним – династией Габсбургов, и что в силу этого опасной для Франции она быть не может, и что надо переориентировать Австрию на восток и сделать из нее готовый оплот против России, и что для этого надо помочь ей захватить Молдавию и Валахию. А для избежания трений с ней надо восстановить Веницианскую Республику, и это буферное государство отделит австрийские владения в Тироле от французских владений в Италии. И вобще, конструкция, при которой Франция будет отделена от России Пруссией и Австрией, дружественными по отношению к Франции и враждебными по отношению к России, будет для Франции наилучшей. Талейран поэтому был очень против войны с Пруссией в 1806-м, а уж жестокий режим, установленный в ее отношении после войны, и вовсе не одобрял. Что до захвата королевского семейства Испании в Байонне, то Талейран, доказывая Наполеону всю недопустимость этого, приводил следующую аналогию:

«… Знатный человек может позволить себе многое. Он может держать у себя любовниц, плохо обращаться со своей женой, несправедливо относиться к своим друзьям – его, несомненно, будут винить во всем этом, но если он богат, могуществен и умен, на него будут смотреть со снисхождением и многое простят. Но если он сплутует в карты, он будет немедленно изгнан из хорошего общества, и прощения ему не будет …»

Наполеон возражал ему, доказывая, что при том уровне могущества, которого он достиг, уже «… никто не осмелится назвать это подлостью …» – но, надо сказать, в своей оценке дела в Байонне Талейран был прав. Вот что пишет по этому поводу простой и вполне лояльный офицер Великой Армии, знакомый нам Марбо:

«… Совершилось беззаконнейшее похищение короны, какое только знает современная история, – предложить себя посредником между отцом и сыном, чтобы заманить обоих в ловушку и ограбить, – это была гнусность и злодейство, которые заклеймила история и не замедлило наказать Провидение ».

Еще совсем недавно, в Пруссии, он смотрел с обожанием на великого человека, с которым свела его судьба. Но война в Испании явно настроила его на философский лад – он заговорил о Провидении…

Сцена, устроенная Наполеоном, окружающих потрясла. Даже его личный секретарь, Меневаль, слепо преданный хозяину, и то в своих воспоминаниях записал, что в тот вечер император уронил свое достоинство. Только одного человека все происшедшее как бы не затронуло. Приведем еще одну цитату из Е.В. Тарле:

«Его высочество светлейший князь и владетельный герцог Беневентский, великий камергер императорского двора, великий электор Французской империи, командор Почетного легиона, князь Талейран-Перигор стоял неподвижно, совершенно спокойно, почтительно и внимательно слушая все, что кричал ему разъяренный император. Присутствовавшие сановники дрожали, почти не смея глядеть на Талейрана, но он, единственный в комнате, казалось, сохранял полнейшую безмятежность и ясность духа» .