Уильям Ширер - Взлет и падение третьего рейха. Том I

Йодлю следовало бы также добавить, что Гитлер, кроме того, сможет подавить мятеж генералов. В 1946 году в Нюрнберге Манштейн показал, что это было последнее совещание, на котором фюрер позволил военным задавать вопросы и вести обсуждение. 15 августа на совещании военных в Ютербоге Гитлер заявил, что намерен «решить чешский вопрос с помощью силы», и ни один офицер не осмелился хоть словом возразить ему.

Бек видел, что побежден из–за беспринципности своих же соратников–офицеров. 18 августа он подал в отставку с поста начальника генерального штаба сухопутных войск. Он попытался склонить к такому же поступку Браухича, но командующий уже находился во власти гипнотической силы Гитлера, в чем не последнюю роль сыграла женщина, которая вскоре должна была стать его второй женой [111]. Хассель так сказал о нем: «Браухич поправляет воротник кителя и говорит: «Я — солдат! Мой долг подчиняться!»

В другое время отставка начальника генерального штаба сухопутных войск, да еще такого уважаемого, как Бек, вызвала бы бурю в военных кругах и, вероятно, получила бы отклик за рубежом. Но Гитлер и здесь проявил изобретательность. Он с удовольствием принял отставку Бека, но запретил упоминать об этом в прессе, а также в военных и правительственных бюллетенях. Генералу и его окружению он также посоветовал не распространяться об этом, что позволило скрыть от Лондона и Парижа разногласия, возникшие в военной верхушке в критический момент. Возможно, что во Франции и Англии об отставке Бека не знали до октября, когда о ней было Объявлено официально. Если бы об этом стало известно раньше, то вполне вероятно, что события развивались бы в дальнейшем по–другому. Политика умиротворения Гитлера могла бы проводиться не столь откровенно.

Бек из чувства патриотизма и лояльности к армии не заявлял публично о своем уходе с поста, хотя его несколько разочаровало, что ни один офицер из числа поддерживавших его выступление против войны не последовал его примеру и не подал в отставку. Сам же он не старался убедить их. Хассель позже сказал про него, что «это чистый Клаузевиц, в нем нет ничего от Блюхера или Йорка», — человек думающий, человек принципа, но не действия. Он сознавал, что Браухич, как главнокомандующий сухопутными войсками, предал его в решающий момент немецкой истории. Это очень разочаровало его. Друзья Бека и его биограф отмечали через много лет, что в речах генерала, когда он говорил о своем главнокомандующем, всегда сквозила горечь. В такие моменты его захлестывали эмоции: «Браухич бросил меня в беде».

Преемником Бека на посту начальника генерального штаба сухопутных войск стал пятидесятичетырехлетний Франц Гальдер, хотя это держалось Гитлером в тайне в течение нескольких недель до окончания кризиса. Гальдер родился в Баварии, в семье военного — его отец был генералом. Гальдер был артиллеристом, во время первой мировой войны, будучи молодым офицером, он служил в штабе кронпринца Рупрехта. По окончании войны в Мюнхене он сдружился с Ремом, что могло породить чувство недоверия к нему в Берлине, однако он быстро поднимался вверх по военной иерархической лестнице и в последние годы был заместителем Бека. Собственно говоря, Бек и рекомендовал его Браухичу в качестве своего преемника, так как считал, что Гальдер разделяет его взгляды.

Гальдер стал первым баварцем и католиком, получившим должность начальника генерального штаба в германской армии, что явилось серьезным отступлением от традиций прусского офицерского корпуса, опиравшихся на протестантизм. Гальдер слыл интеллектуалом, имел склонность к математике и ботанике — при первом знакомстве он показался мне похожим на университетского профессора математики или естественных наук. Кроме того, он был ревностным католиком. Вне всякого сомнения, такой человек мог быть достойным преемником Бека. Вопрос состоял в том, сможет ли он, подобно его бывшему начальнику, предпринять решительные действия в нужный момент. И если сможет, то хватит ли у него мужества нарушить клятву верности фюреру и смело пойти против него. Дело в том, что Гальдер, как и Бек, знал о заговоре против Гитлера и был готов — опять же, как и Бек, — присоединиться к нему. Будучи начальником генерального штаба, он стал ключевой фигурой первого серьезного заговора, направленного на свержение диктатора третьего рейха.

После пяти с половиной лет правления национал–социалистов в Германии его противникам стало ясно, что только армия является реальной силой, способной свергнуть Гитлера. Рабочие, представители средних и высших классов, даже если бы хотели его свергнуть, не располагали возможностями для этого. У них не было своей организации, кроме того, они были безоружны. Хотя в дальнейшем много будет написано о движении Сопротивления в Германии, с самого начала до самого конца это было слабое движение, руководимое горсткой безусловно отважных и бескорыстных людей, но не имевшее последователей. Само существование такого движения в полицейском государстве, где царили террор и шпионаж, было затруднительно. Более того, как могла маленькая группа — и даже большая — противостоять автоматам, танкам, огнеметам СС?

Первоначально оппозиционные настроения распространились в основном среди гражданского населения. Генералы, как известно, были вполне довольны системой управления, которая позволила разбить оковы Версальского договора и заняться привычным для них делом — созданием новой мощной армии. Может показаться забавным, но гражданские лица, первоначально настроенные против Гитлера, потом занимали высокие посты в его правительстве и были ревностными защитниками нацизма вплоть до 1937 года, когда им стало ясно, что Гитлер ведет Германию к войне, которую она почти наверняка проиграет.

Одним из первых, кто оценил истинное положение, был Карл Герделер, бургомистр Лейпцига. Брюнинг назначил его в комиссию по контролю за ценами. Три года он проработал на этом посту при Гитлере. Оставаясь в душе консерватором и монархистом, ревностным протестантом, человеком энергичным и образованным, хитрым и упрямым, он порвал с нацизмом в 1936 году из–за его антисемитизма и политики лихорадочного перевооружения. Он покинул оба поста и примкнул к оппозиционерам. Первое, что он сделал, — это совершил в 1937 году поездку в Англию, Францию и Соединенные Штаты, где предупреждал об угрозе со стороны нацистской Германии.

Немного позднее прозрели два других участника заговора — Иоганнес Попиц, прусский министр финансов, и доктор Шахт. За перевод германской экономики на военные рельсы оба были удостоены высшей награды нацистской партии — почетного Золотого Значка. В 1938 году оба начали понимать, к чему стремится Гитлер. В кругу заговорщиков они, кажется, так и не завоевали полного доверия — из–за своего прошлого и характеров. Шахт был готов соглашаться со всем. Как заметил в своем дневнике Хассель, президент рейхс–банка отличался способностью «говорить одно, а делать другое». Такого же мнения, по словам Хасселя, придерживались о нем генералы Бек и фон Фрич. Попиц же обладал неустойчивым характером. Этот знаток античной Греции и блестящий экономист вместе с Хасселем и генералом Беком входил в состав клуба «Среда». Членами клуба были шестнадцать человек, собиравшиеся раз в неделю, чтобы побеседовать о философии, истории, искусстве, науке, литературе. По мере того как время шло — или уходило, — они образовали один из центров оппозиции.