Павел Войнович - Воин под Андреевским флагом

И вот, в момент, когда все морские силы были собраны Войновичем в Севастополе, когда он уже строил план наступательной кампании на предстоящий 1790 год, вдруг происходит такая крутая и нелогичная перемена: на его место главнокомандующий Потемкин назначает Ушакова – при том, что Светлейший досконально знал причину и весь ход их конфликта!

Через пять дней Светлейший, оправдывая произведенные перестановки, в письме Екатерине уничижительно отозвался о Войновиче:

«…Касательно войны с Турками чинить наступание флотом, и, ежели Бог поможет сойтиться и разбить их флот, то теснить Царь Град. Тут я сам буду… Благодаря Бога и флот, и флотилия наша сильней уже Турецкого. Но Адмирал Войнович бегать лих и уходить, а не драться. Есть во флоте Севастопольском Контр-Адмирал Ушаков. Отлично знающ, предприимчив и охотник к службе. Он мой будет помощник».

Чтобы судить о правомерности этих оценок Потемкина (до Царьграда так и не добравшегося), рассмотрим действия контр-адмирала Ушакова в дальнейшей кампании.

Его первой самостоятельной операцией стало крейсерство у берегов Анатолии. Потемкин задумал провести диверсии у турецких берегов, и 14 марта только что назначенному командующим Ушакову был отписан еще один ордер, в котором говорилось: «По прибытии немедленном в Севастополь… извольте выйти в море ради поиску. Крайне полезно было бы, если б удалось Вам схватить какие транспорты или же истребить где спущенные корабли у азиатских берегов». Обратите внимание: Потемкин, дабы получить успех немедленный, прямо предписывает Ушакову напасть или на транспорты, или на только что построенные суда.

16 мая из Севастополя к анатолийскому побережью вышла эскадра Ушакова в составе трех 50-пушечных и четырех 40-пушечных фрегатов, 11 крейсерских судов и 1 бомбардирского судна. В последующие дни эскадра подходила к Синопу (из рапорта Ушакова: «Я намерен был в самое тож время их атаковать, но тихость восточного ветра воспрепятствовала… Вместо ж того разными движениями эскадры и перепалкою с кораблей всем синопским жителям и судам, при оных находящимся, наносил беспрестанно великий страх и беспокойство»), потом к Самсуну ( «довольствовался одним нанесением страха») и к Анапе: два дня происходила жесточайшая канонада, впрочем, и турки и русские обошлись без потерь. Лишь корсарские суда во время похода захватили в призы мелкие торговые суда. 5 июня эскадра вернулась в Севастополь.

19 июня Потемкин отправил ордер в Севастополь о выходе в море для поисков неприятеля. 3 июля Потемкин отправляет очередной ордер с предписанием атаковать противника.

Наконец, эскадра Ушакова: 10 линейных кораблей, 6 фрегатов, 1 бомбардирский корабль, 18 вспомогательных судов – направилась к Керченскому проливу и 7 июля стала там на якоря.

Следующим утром в половине девятого была замечена турецкая эскадра, шедшая со стороны Анапы: насчитали 10 линейных кораблей, 8 фрегатов, 36 вспомогательных судов – это первая за войну встреча с противником, когда силы были практически равными. Гуссейн выслал вперед бомбардирские суда, которые открыли огонь с дальней дистанции. Под их прикрытием начала выстраиваться турецкая эскадра – на ветер от нашей и параллельно ей. Эти маневры заняли несколько часов, и только в полдень турки стали спускаться на русскую эскадру. Их фрегаты составляли резерв во второй линии, а еще дальше на ветре держались мелкие суда. Началась интенсивная перепалка с дальних дистанций.

В пять часов вечера Гуссейн подал сигнал к отходу. Ушаков двинулся за ним. Турки легко уходили от преследования и скоро скрылись в темноте, а утром на горизонте не было видно ни одного паруса. Потери эскадры Ушакова составляли убитыми: 2 офицера и 27 матросов; ранеными 4 офицера и 64 матроса.

Князь Потемкин не преминул разрекламировать керченскую стычку перед императрицей:

«Матушка родная, Всемилостивейшая Государыня! Поспешая отправлением последнего курьера, не мог я изъяснить всей радости, какую я чувствовал одержанной Богом победе. Сия столь велика и помощь Вышнего явственна. Остается кончить и, ежели будет у всех рвение единодушное, то совершатся нам благости, и тогда уже я воспою Епеникион {Песнь в честь победы (греч.). } виновнице всего, ибо без нея был бы Петербург пуст. Твердость ноги Ея все удержала, и она не ослабевала в неудачах.

Здесь не получено в добычь судов, но бой был жесток и для нас славен тем паче, что и жарко, и порядочно Контр-Адмирал Ушаков атаковал неприятеля вдвое себя сильнее, у которого были учители. Как и прежде доносил: разбил сильно и гнал до самой ночи; три корабля у них столь повреждены, что в нынешнюю кампанию, не думаю, быть им в море, а паче всех адмиральский, которого и флаг шлюбкою с корабля «Георгия» взят.

Контр-Адмирал и Кавалер Ушаков отличных достоинств. Знающ, как Гоу, и храбр, как Родней. Я уверен, что из него выйдет великий морской предводитель. Не оставьте, матушка, его».

Вот так: хоть судов «в добычь» и не получено, главное, что следует сделать, – послать в Петербург победную реляцию, а там кто его разберет, как все было на самом деле вдали-то от берегов! «На открытом море победа бывает часто без нанесения вреда», – писал Светлейший в ордере Войновичу в октябре 1788 года – тот вряд ли тогда понял смысл этой фразы.

Екатерина, желая ободрить своего любимца, отвечала в том же духе:

«Друг мой любезный Князь Григорий Александрович…

Победу Черноморского флота над Турецким мы праздновали вчерась молебствием в городе у Казанской, и я была так весела, как давно не помню. Контр-Адмиралу Ушакову великое спасибо прошу от меня сказать и всем его подчиненным…

Прощай, мой друг, Бог с тобою».

Наградой Ушакову за перестрелку у Керчи стал орден Святого Владимира II степени. Занятно, однако, что в Стамбуле тоже было торжественно объявлено о победе Гуссейна над Ушак-пашой и потоплении четырех русских фрегатов.

Первый и единственный реальный успех в эту войну был достигнут Ушаковым в сражении у острова Тендра.

25 августа эскадра Ушакова: 10 кораблей, 6 фрегатов, 17 крейсерских судов, 1 бомбардирский корабль и 2 брандера – покинула Севастополь и двинулась к Очакову.

Утром 28 августа русская эскадра подошла к острову Тендра, где стояли 14 турецких кораблей, 8 фрегатов и 23 малых судна.

В три часа пополудни русская эскадра открыла огонь. Через два часа передовые турецкие корабли сделали поворот и начали уходить. Построение турецкой, а затем и русской эскадр нарушилось. Все смешалось. В таком положении противников застала ночь, когда суда обеих эскадр стали на якоря. Утром капитан нашего фрегата «Амвросий Медиоланский» с ужасом обнаружил, что стоит посреди турецкой эскадры. Андреевский флаг, естественно, капитан поднимать не стал. По приказу Гуссейна-паши неопознанный «Амвросий» поднял якорь и пошел вместе с турками, постепенно отставая.