Хрестоматия по истории СССР. Том1.

И как те злые люди, которые от царя шли к Москве, встретились с теми людми, которые шли к царю с Шориновым сыном [и] собрався вместе, пошли к царю… А царь в то время садился на лошадь, хотел ехать к Москве… И они почали у царя просить для убийства бояр, и царь отговаривался, что он для сыску того дела едет к Москве сам; и они учали царю говорить сердито и невежливо з грозами: «будет он добром им тех бояр не отдаст, и они у него учнут имать сами, по своему обычаю». Царь, видя их злой умысл, что пришли не по добро и говорят невежливо, з грозами, и проведав, что стрелцы к нему на помочь в село пришли, закричал и велел столником, и стряпчим, и дворяном, и жилцам, и стрелцом, и людем боярским, которые при нем были, тех людей бити и рубити до смерти и живых ловити. И как их почали бить и сечь и ловить, а им было противитися не уметь, потому что в руках у них ничего не было, ни у кого, почали бегать и топитися в Москву реку, и по-топилось их в реке больше 100 человек, а пересечено и переловлено болши 7 тысяч человек, а иные розбежались…

«Собрание государственных грамот и договоров», т. IV, № 55.

Великий государь, царь и великий князь Алексей Михайловичь… указал, а его царского величества бояре приговорили по челобитью МоскЬвского Государства гостей и госгинных сотен и черных слобод торговых людей, от приезжих иноземцов во многих обидных торгех… чтоб Московского Государства и порубежных городов великия России торговые люди имели свободные торги… по нижеписанным торговым статьям:

42. На Москве и в городех всем иноземцам никаких товаров врознь не продавать; а будет учнут врознь продавать, и те товары имати на великого государя.

56. А буде которые иноземцы похотят товары свои от города возить к Москве и в иные города, и им платить с тех заморских товаров у Архангельского города проезжих пошлин по гривне с рубля золотыми и ефимками для того, что русские люди и московские иноземцы пятину и десятину и всякий подати платят и службы служат, а иноземцы ничего не платят.

60. А чтоб иноземцы приезжим торговым людям товаров своих не продавали и у них ничего не покупали, а продавали б в тех городах купецким людям того города, в коих они станут торговать, и у иных також товары всякие покупали, а не у приезжих, а подрядов и записей иноземцы с приезжими людьми никаких не чинили и тем бы у тех московских и городовых купецких людей промыслов не отымали.

61. А Московским купецким людям в порубежных во всех городех и на ярманках торговати с иноземцы всякими товары вольно.

62. А будет иноземцы товары свои заморские, мимо тех гражан, приезжим людем иного города учнут продавать или у них какие покупать и свалом, и те товары имать на великого государя.

63. Учинить заказ крепкой, чтоб иноземец с иноземцем никакими товары не торговали и не продавали и не меняли, понеже великому государю в таможнех в сборах его великого государя казне чинятся большие недоборы, а русским людям в торгах их помешка и изнищение чинится; и будет иноземцы меж себя учнут торговать, а сыщется про то допряма, и те товары взять на великого государя.

83. На Москве и в городех всех земель иноземцам никаких заморских товаров врознь не продавать, и по ярманкам им ни в которые городы с товары своими и с деньгами не ездити и прикащиков не посылать.

84. А будет станут они иноземцы товары свои продавать врознь или учнут ездить с товары и с деньгами по ярманкам, и те товары и деньги имать на великого государя.

88. Для многих волокит во всех приказех, купецких людей пристойно ведати в одном пристойном приказе, где великий государь укажет своему государеву боярину, который бы приказ был купецким людям во всех порубежных городех и в иных государствах о проездах обороною, и во всех городех от воеводских налог купецким людям был защитою и управою.

89. А кому купецким людям лучится побити челом великому государю о своих обидах на кого ни есть на всяких чинов людей, и чтоб всем купецким людям давати суд и управа на тех людей в том же в одном приказе непременно, чтоб купецким людям, волочась по многим приказам, промыслов своих не отбыть и чтоб всякой торговый промысел без волокит множился, и в том великого государя казне будет в пошлинах немалое пополнение…

Я. Рейтенфельс пишет об организации русского войска и дает описание поместного войска, отправляемого на борьбу с восстанием Степана Разина в 1670 году. («Сказания светлейшему герцогу Тосканскому Козьме III о Московии», пер. А. Станкевича, М. 1906.)

Главный начальник всего войска имеет ближайшего себе помощника, который называется, так как он заведывает выбором места и разбитием лагеря, Гулевым, от слова Гуляй — или подвижной — город, т. е. того деревянного укрепления, которым мосхи обыкновенно окружают свое войско, главным образом, против нападений татар и их стрел. Особому, далее начальнику опытному в военном деле, поручаются пушки и все нужные к ним принадлежности, а четыре вождя, имеющие каждый при себе два помощника, предводительствуют каждый над одной четвертой частью войска. Первая часть носит название правого крыла, вторая — левого, третья — разведочного и запасного, четвертая — сторожевого; последнее охраняет остальные, выставляя со всех сторон многочисленных караульных. Военную дисциплину, главное условие для успешного ведения войны, русские поддерживают столь строгими законами, что во время похода им никогда не приходится прибегать к наказаниям, кроме разве, что это случится по достижении ими неприятельской страны, или же наказывать слегка за небольшие проступки. Дорогие всякого рода принадлежности, оружие, палатки, могущие возбудить у неприятеля желание завладеть ими и придать ему храбрость, русские держат как можно далее от лагеря, хотя, если присутствует, случайно, царь, то они являются в пышном уборе. Мы с великим изумлением видели превосходный образец этой военной пышности, в 1670 г. на окружающих Москву полях, когда Алексей Михайлович во время бунта Стеньки Разина, в течение восьми дней, производил смотр 60 дворян. Поистине, едва ли кто, не видавший сего собственными глазами, может себе верно представить вид воинов, блеставших одинаково богатою одеждою и оружием. В двух милях от города, близ рощи, предназначенной для охот, среди обширного поля возвышался дом весь обтянутый внутри пурпурными и златотканными, настенными коврами, а снаружи красным сукном. С трех сторон устланные также драгоценнейшими коврами, крыльца в 12 ступеней вели ко входу в него, все это сооружение было ограждено на большом расстоянии кругом для сдерживания толпы, деревянными перилами, обернутыми красною тканью, а около них, также кругом стояли в большом количестве пушки; в виде, как бы подкрепления, была протянута еще цепь солдат. Недалеко от сего бросалась в глаза некая круглая, искусно из дерева выстроенная, с окнами во все стороны и обитая разноцветным шелком, башня, в которой весело играли трубачи и литаврщики. Против царского престола было выстроено до пяти тысяч пехоты с развевающимися знаменами; между ею и выше описанным домом проходили знатные военачальники с своими конными отрядами, приветствуя царя низким наклонением головы и, спешиваясь, представляли ему, без замедления, донесения о своем отряде, каждый особо. Богатое убранство солдат, бывших на этом смотру, хотя и уступало в изяществе убранству, употребляемому в Европе, но зато превосходило его дороговизною тканей. Все зрители с изумлением останавливали взоры на всадниках, из которых исключительно состояло все это войско, не только из-за их блестящего, разнообразного оружия, но и вследствие красивого вида их одежд. За каждым из них вели разукрашенных коней, без седоков, а в поводу, в сопровождении многочисленной свиты рабов. У коней не только грива, шея, голова, ноги и копыта блистали серебром, золотом и драгоценными камнями, ной уздечки, попоны, нахвостники и чапраки, были до того отягчены драгоценностями, что лошади насилу могли двигаться.