Ирина Карацуба - Выбирая свою историю. «Развилки» на пути России: от рюриковичей до олигархов

Было создано своего рода правовое государство — но его полноправными гражданами были только шляхтичи, владеющие собственным имением. Республиканская модель государственного устройства обеспечила шляхте широкие возможности для политического развития и экономического господства — но на базе крепостного права. «Привилеи» сохраняли местное своеобразие, а широкое самоуправление охраняло шляхетские права и от короля, и от мужиков: в Польше и Литве не было ни опричнины, ни крестьянских войн. Однородный юридический статус господствующего класса придал Речи Посполитой определенную прочность, чему способствовали общность веры, языка и этнического самосознания подавляющей части шляхты. Гордая сознанием своих прав шляхта только себя считала «политическим народом», из которого исключала другие сословия. Так установилось понятие «шляхетской нации»: к ней причислялась литовская, белорусская и украинская шляхта, но исключались польские и прочие крестьяне и мещане.

Эта нация свысока смотрела на московских «государских холопов». Однако «златая вольность» уже в XVII в. постепенно оборачивалась параличом государственной власти. Но это уже была другая история…

Бардах Ю., Леснодорский Б., Петрчак М. История государства и права Польши. М., 1980.

Думин С. В. Другая Русь (Великое княжество Литовское и Русское) // История отечества: Люди, идеи, решения. М., 1991.

Любавский М. К. Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно. М., 1915.

Субтельный О. Украина: история. Киев, 1994.

В 1418 г. в Новгороде разразилось очередное восстание: «От грозы тоя страшныя и от возмущенна того великого вострясеся весь град». Некий Степанко схватил на улице боярина Данила Божина с криком: «Пособите ми тако на злодея сего!» Собравшиеся новгородцы стали с увлечением бить боярина: «казниша его ранами близ смерти… сринуща… с мосту». Еле спасшийся Божин (его вытащил какой-то «рыбник») через несколько дней сам захватил Степанку и стал его пытать. Разборка боярина с одним из «меньших» людей вновь всколыхнула город. Толпа со знаменем-«стягом» двинулась на Козьмодемьянскую улицу, разграбила дом Божина и «иных дворов много». Степанку тут же освободили; но восставшие напали на усадьбы знати, «много разграбиша домов бояръских» и Никольский монастырь с криками: «зде житнице боярскыи». Только вооруженные жители «аристократической» Прусской улицы отбились от нападавших.

По городу загремел набат, «вста страна на страну ратным подобием». С обеих сторон были убитые. Архиепископ с духовенством двинулись крестным ходом на Волховский мост и посреди моста благословляли обе стороны. Срочно прибыли посадник Федор Тимофеевич «с иными посадникы и с тысяцкими»; после совещания делегация от духовенства была послана убедить восставших: «да идут в домы своя».

Те потребовали от бояр провести следствие. По-видимому, среди самих восставших к этому времени произошел раскол, и волнения прекратились.

Удивить новгородцев волнениями было трудно. Но «восстание Степанки» стало не очередным столкновением городских районов-«концов» во главе со «своими» боярскими группировками. Впервые «сташа чернь с одиноя стороны, а с другую боляре и учинися пакости людем много мертвых». Боярская верхушка Новгорода учла урок и скоро установила свое господство: восстание 1418 г. стало последним успехом «черни». Но наступившая «стабильность» означала и конец своеобразной новгородской демократии.

Устройство средневекового Новгорода окружено дымкой легенд, созданных в более поздние времена. Московские летописи XV–XVI вв. обличали «изменников»-новгородцев, а просвещенная государыня Екатерина II в своих исторических штудиях доказывала несостоятельность новгородского «буйства» и «безначалия». В XIX в. декабристы, напротив, противопоставляли новгородскую «вольность» московскому «деспотизму»; да и наши современники порой судят о новгородских порядках по фильмам на фольклорно-сказочные сюжеты, где народные массы на вече с громким криком принимают решение о войне или мире, а патриот-ремесленник спихивает с вечевой «трибуны» корыстного и трусливого боярина…

К счастью, о средневековом Новгороде нам известно больше, чем о других древнерусских землях. Север не был затронут татарскими набегами, и здесь лучше сохранились летописи и документы. С 1932 г. в Новгороде постоянно ведутся раскопки, в ходе которых полвека назад было совершено важнейшее открытие — впервые найдены берестяные грамоты, число которых к настоящему времени приближается к тысяче. Эти источники позволяют нам представить иную, по сравнению с большинством южнорусских («низовских», как говорили новгородцы) земель, модель общественного и государственного устройства. При этом надо иметь в виду, что речь идет не просто о городе, но об обширном государстве — «Господине Великом Новгороде», никогда, в отличие от других земель и княжеств, не дробившемся на уделы.

Раздоры между местными племенами (словенами, кривичами и чудью) привели, согласно известному летописному рассказу, к «призванию» князя со стороны в 862 г. Таким образом, государственность на Севере возникла на основе договора. Она была изначально ограничена определенными условиями, которые новгородцы считали законами «отцов и дедов»: князь не имел права распоряжаться государственными доходами и расходами. Столкновения новгородцев с князьями, претендовавшими на расширение своих полномочий, привели к тому, что Ярослав Мудрый был вынужден дать им то, что сейчас мы бы назвали «основными законами» — Русскую Правду.

Современные исследования подтвердили, что Новгород — это действительно относительно «новый город»: он возник из трех поселков объединившихся славянских и угро-финских племенных союзов в середине X в.; спустя век была построена первая общегородская крепость — Детинец. Возможно, новый центр возник как раз в ответ на усилившуюся власть князя (князья и дружина размещались в IX–X вв. на Рюриковом городище за пределами Новгорода). Скоро княжеская резиденция переместилась на юг, в Киев; но «новый город» на Севере уже окреп и со временем стал главным торговым портом страны. Основанный при истоке Волхова из озера Ильмень город «замкнул» в важнейшей географической точке систему рек ильменского бассейна (Ловать, Мсту, Шелоньы), охватывавшую значительную территорию северной части Руси.

В большинстве учебников приводится известная дата — 1136 г., когда новгородцы изгнали неугодного им князя и стали приглашать князей по своему выбору. Но это событие — только один из этапов на пути оформления социального и государственного устройства Новгорода, которое в основных чертах сложилось в XIII в.