Григорий Панченко - Луки и арбалеты в бою

Амазонский индеец стреляет по… водяной черепахе! Нет, она не летит над его головой, но плывет примерно на метровой глубине метрах в десяти-пятнадцати от берега: просто стрела-копье должна обрушиться на нее отвесно (иначе при любых обстоятельствах вода помешает!) и с такой силой, что глубоко пробьет панцирь

Снарядом, выстреливаемым из мушкета, стрела тоже может быть. В московских арсеналах такие фиксируются уже при Петре. Например, опись 1690 г. обнаруживает «780 стрел скорострельных мушкетных».

Первая треть XIV в.: одно из самых ранних изображений европейской пушки. Как видим, стреляет она отнюдь не ядром! Любопытно, что пушкарь, судя по «гербовым» наплечникам – не простой ратник, но рыцарь

Такие стрелы не только в оружейных хранились. Годом раньше в следственном деле об одном из стрельцов появляется допросная запись: «…Как под Девичьим монастырем отведывали из мушкетов стрел железных, и в то время у него Оброски попортило руку».

(Почему все-таки эти стрелы называются «скорострельными»? Скорее всего это не указание на быстроту перезарядки: так в то время именовались… системы залпового огня. Например, «5 скорострельных ружей на 36 пуль каждое» – это 180 мушкетов на пяти станках.)

Какое-то отношение к этому имеют и «мушкетные гранаты». Сейчас-то ружейное гранатометание не представляет собой экзотики, а вот во время «стрел скорострельных мушкетных» это было нечто диковинное. Тем не менее именно тогда «гость» Петр Микляев, посланный за границу (в Голландию) для закупки оружия, сообщил своему московскому начальству, что в Германии появились новые мушкетные гранаты: «полет имеют на восемьдесят сажен». Многовато для того, что в ту пору могло именоваться «гранатой». Не исключено, что это какой-то аналог… «взрывающегося древка»: того, которое так и не приняли на вооружение в Англии.

Так что снарядом для подствольного (то есть скорее – ствольного) гранатомета стрела тоже может быть.

Может – ракетой. Собственно, даже классическая ракета сохраняет стреловидность , а в первые ракетные века довольно часто «сопла» просто крепили к древку мощной стрелы над оперением. Ближе к наконечнику крепилась дополнительная емкость, чаще уже не с «ракетной», а просто с зажигательной смесью. Иногда это даже была не какая-то особая смесь, а просмоленная пакля, как на лучно-арбалетных «огненных стрелах». Аналогична и дальность полета – сотни метров, не тысячи, – и наконечники: жуткие зазубрины предназначены совсем не для того, чтобы стрелу (или ракету) было тяжело вытащить из раны, да хоть бы и из деревянной стены. Эти зубцы позволяли «зажигалкам» удерживаться на крышах , причем не крепостных башен, а зданий внутренней застройки. Пущенные издали, по крутой дуге, они неприцельно падали на осажденный город и, если повезет (не осажденным!), зацеплялись этими зубцами достаточно надолго, чтобы пламя успевало перекинуться со стрелы на домовые кровли.

Бр-р-р, недостаточно рыцарственно для типовой фэнтези!

Европейские стрелы-ракеты из трактата 1555 г. Это их «лебединая песня»: уже и тогда существовали ракеты куда более современного облика!

Китайский трактат 1621 г.: стрелы-ракеты и детали устройства для залповой стрельбы. Дальность полета этих «огненных стрел» – 400 м: меньше, чем может обеспечить мощный лук. Точность, даже при залпе, тоже не слишком высока…

Использовались ли стрелы-ракеты в полевом бою? На Востоке случалось, хотя в общем-то для них требуется цель, по которой промахнуться не легче, чем по осажденному городу. Но – бывало. Огромные массы пехоты в тесном построении, место дислокации вражеской конницы (именно место дислокации отряда, а не отдельные всадники!)… И все равно противника удавалось скорее рассеять, чем перебить. Короче говоря, это оружие применимо в основном против армии, которая не столько хорошо умеет сражаться в плотном строю, сколько категорически не умеет сохранять боеспособность без такого строя.

Любопытно, что, судя по ряду китайско-корейских трактатов, активный интерес к таким «ракетострелам» (иногда – залповым, в духе «катюши»!) возобновляется, после долгой паузы, в XVI–XVII вв. Это очень напоминает поиск «асимметричного ответа» на вызов начинающей проникать в регион полноценной европейской артиллерии. В реальной истории «асимметричность» отнюдь не помогла сравнять шансы… И снова: стоп. Это вновь начинается уровень, за которым стрела перестает быть стрелой.

А как обстояло дело со стрелами в каменном веке? Арбалетов, ракет и прочего, понятно, не существует – только луки. Наконечники стрел – кремень и обсидиан (где есть). Как эти стрелы проявят себя против доспехов, если контакт с одоспешенным миром все-таки состоится? Случилось ведь это в Америке все того же XVI в.! «Выносим за скобки»: неметаллические доспехи и щиты там были, что-то вроде армий – тоже, так что конкистадоры, как и монголы, побеждали не только оружием как таковым.

Для деревянного щита, войлочной или кожаной брони обсидиановый наконечник, чтоб не искать других слов, страшен: за счет естественного микропильчатого края он «вгрызается» в цель лучше стального. Кольчугу (нет, не латы и даже не пластинчатый набор) он тоже пробьет без труда, но… лишь при попадании по нормали: при любых других углах попросту разобьется.

В общем-то это действительно и для европейских стрел с металлическими остриями, но не так критично. В индейской же Америке складывалась парадоксальная картина: облаченный в кольчугу идальго шутя выдерживает полсотни попаданий – а пятьдесят первая стрела, угодив под нужным углом, не то что слегка повреждает кольчатый доспех, но пронзает его, как бумагу. С понятным результатом… А ведь у конкистадоров зачастую и не было ничего, кроме кольчуг: имей они средства на латы – вообще остались бы дома!

…Наемники варвары, никудышные в рукопашном бою, но страшные вот так, на расстоянии, своими длиннющими духовыми трубками, стреляющими отравленной колючкой.

Дю Бартас покосился на тряпку, под которой лежала вынутая мною колючка, потер лоб, задумался.