Алексей Исаев - Сталинград. За Волгой для нас земли нет

Первой реакцией Верховного командования на прорыв немцев к Волге стало распоряжение Сталина, оформленное как директива Ставки № 170582 от 16.35 23 августа: «Противник прорвал ваш фронт небольшими силами. У вас имеется достаточно сил, чтобы уничтожить прорвавшегося противника. Соберите авиацию обоих фронтов и навалитесь на прорвавшегося противника. Мобилизуйте бронепоезда и пустите их по круговой железной дороге Сталинграда. Пользуйтесь дымами в изобилии, чтобы запутать врага. Деритесь с прорвавшимся противником не только днем, но и ночью. Используйте вовсю артиллерийские и эресовские силы» {58}. Дымы, ночные бои, авиация были на самом деле слабой надеждой. Если некоторые доклады наверх можно классифицировать как «панические донесения», то определенно существуют и «панические директивы». Директива Ставки № 170582 несомненно относится к их числу.

Что же действительно было в распоряжении командования Сталинградского фронта для парирования прорыва XIV танкового корпуса к Волге? Первоначально предназначенными для отражения удара Гота соединениями силы фронта не исчерпывались. На севере Сталинграда находился на переформировании 23-й танковый корпус А. М. Хасина. По иронии судьбы он был растащен [110] на парирование кризисов на южном фланге фронта. 21 августа, за два дня до начала наступления с плацдарма у Вертячего, из корпуса была изъята 56-я танковая бригада, а 23 августа — 99-я танковая бригада. Фактически корпус остался с одной 189-й танковой бригадой. 9-я мотострелковая бригада была на переформировании в Челюскине отдельно от корпуса. Немецким наступлением она была попросту отсечена от главных сил корпуса А. М. Хасина. В 189-й танковой бригаде на 23 августа насчитывалось боеготовыми 22 Т-34, 16 Т-70, 5 Т-60. В ремонте находилось еще 4 Т-34, 2 Т-70 и 1 Т-60 {59}. Утром 24 августа три танка бригады прорвались на разъезд Конный, но удержать его в отсутствие пехоты не могли. С 23 августа 23-й танковый корпус вошел в состав танковой группы генерал-лейтенанта Штевнева и должен был обеспечивать атаку 2-го танкового корпуса. [111]

Надиктованная по телефону Сталиным директива Ставки ВГК № 170584 от 4.50 24 августа уже была гораздо спокойнее предыдущего совета запутывать противника дымами. Видимо, Иосифу Виссарионовичу уже доложили, что в районе прорыва немцев «удачно заблудилась» пара танковых корпусов. Верховный рекомендовал командованию фронта и А. М. Василевскому:

«Первое — обязательно и прочно закрыть нашими войсками дыру, через которую прорвался противник к Сталинграду, окружить прорвавшегося противника и истребить его. У вас есть силы для этого, вы это можете и должны сделать.

Второе — на фронте западнее и южнее Сталинграда безусловно удерживать свои позиции, частей с фронта не снимать для ликвидации прорвавшегося противника и безусловно продолжать контратаки и наступление наших войск с целью отбросить противника за пределы внешнего Сталинградского обвода» {60}.

Первый пункт директивы Верховного особых вопросов не вызывает. Осторожный оптимизм относительно возможностей удержаться от сползания в пропасть мы видим в разделе «Второе» — предписание удерживать позиции левым крылом 62-й армии к западу от Сталинграда и правым крылом 64-й армии. В сущности, на тот момент основные силы 62 и 64-й армий были в полуокружении. На севере XIV танковый корпус 6-й армии прорвался к Волге и вышел к северной окраине Сталинграда. На юге 4-я танковая армия стояла в 30 км от южных окраин Сталинграда. При этом фронт 62 и 64-й армий изгибался дугой, опираясь на Дон и Мышковку. Соединение флангов двух немецких армий в городе или на подступах к нему неминуемо привело бы к окружению [112] советских войск в междуречье Дона и Волги. Однако пока сохранялась надежда на ликвидацию вклинений противника в построение Сталинградского фронта, отнесение рубежа обороны как можно дальше от города, безусловно, имело смысл.

После того как стало ясно, что захвата Сталинграда в ближайшее время не предвидится, Верховный направил Еременко еще одно послание в форме директивы Ставки. На этот раз это были не ценные советы запутывать противника дымами и не рутинные указания по текущим вопросам, а экскурс в историю. 25 августа в 5.15 утра Сталин пишет:

«Меня поражает то, что на Сталинградском фронте произошел точно такой же прорыв далеко в тыл наших войск, какой имел место в прошлом году на Брянском фронте, с выходом противника на Орел. Следует отметить, что начальником штаба был тогда на Брянском фронте тот же Захаров, а доверенным человеком тов. Еременко был тот же Рухле. Стоит над этим призадуматься. Либо Еременко не понимает идеи второго эшелона в тех местах фронта, где на переднем крае стоят необстрелянные дивизии, либо же мы имеем здесь чью-то злую волю, в точности осведомляющую немцев о слабых пунктах нашего фронта» {61}.

Сталин, очевидно, имел в виду события октября 1941 г. на Брянском фронте, которым тогда командовал А. И. Еременко. Упрек в данном случае был несправедливым, а параллель с 1941 г. — надуманной. Немцам удалось образовать разрыв в построении войск Сталинградского фронта за счет оттеснения 4-й танковой армии на север, к берегу Дона. В результате отхода войск [113] «четырехтанковой армии» на север локтевая связь между ней и 62-й армией была утрачена. Сама 62-я армия только восстанавливала силы после «котла» в излучине Дона. Построить оборону войска Лопатина просто не успевали, не говоря уж о выделении вторых эшелонов.

Впрочем, экскурсы в историю были просто горькой пилюлей, которую следовало молча проглотить Еременко. Проведя исторические параллели и тем самым напомнив о копящемся «компромате», Сталин дал фронту возможность не следовать буквально приказу №227. Верховный дал указания о смене точки приложения усилий, а также разрешил отвести войска на более удобный рубеж обороны:

«По-моему, следовало бы отвести Лопатина, а также и 64-ю армию на следующий обвод, восточнее Дона. Отвод надо произвести скрытно и в полном порядке, чтобы он не превратился в бегство. Надо организовать арьергарды, способные драться до смерти, чтобы дать отойти частям армии. Наступление 1-й гвардейской армии согласно вчерашней директиве уже не осуществимо в данный момент. Ей надо поставить задачу на оборону и прочно удерживать плацдарм, так же как и 63-й армии» {62}.

Начинался новый этап в действиях Сталинградского фронта. Основные усилия теперь сосредотачивались на восточном берегу Дона, в междуречье Дона и Волги. Раскритиковав руководство фронта, И. В. Сталин не ограничился словами, а направил для организации контрударов одного из лучших оперативных умов Красной армии — начальника Генерального штаба A. M. Василевского. Произошло это как раз 25 августа. Василевский [114] вспоминал: