Максим Оськин - Брусиловский прорыв

Поэтому штабом Юго-Западного фронта проводилась большая подготовительная работа как по учебе войск, так и по фортификационному строительству. Как впоследствии сообщал один из участников прорыва, в указаниях по армиям фронта штаб генерала Брусилова требовал, чтобы «армии теперь же приступили к методической подготовке операции, положив в основу:

а) скрытность подготовки операции;

б) постепенность перегруппировок войск в соответствии с принятым планом действий, с тем, чтобы быть в готовности для атаки не позже 1 мая;

в) участки, избранные для развертывания ударной группы, должны быть соответствующим образом и заблаговременно подготовлены;

г) начальствующим лицам надлежит тщательно изучить путем личных разведок местность, на которой их частям придется действовать;

д) план операции должен быть детально разработан в штабе армии и заблаговременно сообщен непосредственным исполнителям.

При этом указывалось, что атака должна быть проведена по строго обдуманному и рассчитанному плану, причем намеченный план разрабатывать в деталях не в кабинете по карте, а на месте показом, совместно с исполнителями атаки от пехоты и артиллерии» [27].

Для выдвижения войск на исходные перед началом наступления рубежи использовались наступательные плацдармы, взятые как пример с Французского фронта, где союзники и не могли иными способами прорвать оборону германцев. Строительство плацдармов подразумевало максимально возможное сближение исходной линии атаки с окопами врага. Этим понижались потери при атаке на ровной местности под сосредоточенным огнем пулеметов и артиллерии обороняющейся стороны: в данный момент потери атакующей стороны были наибольшими. Инициатором создания инженерных наступательных плацдармов выступил Константин Иванович Величко – начальник инженерного корпуса Юго-Западного фронта.

Технология использования плацдармов для атакующего боя в своих основных чертах разрабатывалась еще в 1915 году. Ставя целью войск овладеть укреплениями противника и разбить, не дав оправиться, «Инструкция об общей атаке», разработанная в Ставке специально для подготовки наступления в 1916 году, делала упор на том, что в условиях позиционной войны «местность должна быть подготовлена так, чтобы допускать начало атаки на близком от противника расстоянии, непрерывное снабжение людьми, продовольствием, патронами, быструю эвакуацию раненых в тыл, свободное перемещение артиллерии». Подготовка местности для атакующих частей и заключалась в строительстве плацдармов, которые должны были располагаться за общим фронтом. Предполагалось, что «до момента атаки пехота будет находиться укрыто в плацдармах, которые располагаются за фронтом и доставляют ей свободу развертывания». Данная «Инструкция», предписывая начальнику находиться вместе с войсками, а не на специально оборудованном пункте в тылу, чтобы всегда иметь возможность повлиять на постоянно меняющуюся обстановку, вне жесткой зависимости от первоначальных планов, допускала, что каждый пехотинец должен быть снабжен 250 патронами, двухдневным запасом продуктов и несколькими ручными гранатами.

Русское командование, безусловно, вынесло определенный опыт из неудавшихся атакующих действий англо-французов на Западном фронте, которым союзники делились с русскими. И в связи с этим упомянутый документ рекомендовал указывать в качестве цели продвигающимся вперед частям не линию окопов, а «предметы, расположенные на местности в тылу укрепленной позиции противника, овладение коими подтвердит, что достигнут первый результат, а именно – линия, занимаемая противником, прорвана». Успех контратак обороняющейся стороны, действующей в знакомых условиях, был правилом на всех фронтах Мировой войны. Поэтому было необходимо обеспечить «безостановочность в действиях», дабы атакующие цепи не задерживались в занятых окопах, а продвигались дальше, и содействие атаке со стороны артиллерии. Так что «Инструкция» определяла первой обязанностью своих орудий «во что бы то ни стало привести к молчанию батареи противника», чтобы максимально снизить эффективность и мощь неприятельских контратак.

Был учтен и опыт неудачного для русских наступления армий Северного и Западного фронтов у озера Нарочь в марте 1916 года. Со ссылкой на французский опыт в апреле в Ставке была составлена «Записка по поводу выполнения операций на Юго-Западном фронте в декабре 1915 года и Северном и Западном фронтах в марте 1916 года». В этом документе указывалось, что «успешному выполнению атаки должно предшествовать сближение с противником примерно на сто саженей окопами и устройство исходного положения в виде укрепленных плацдармов по определенно выработанному плану…» [28].

С другой стороны, отвлечение солдат для производства земляных работ привело к некоторому пренебрежению его стрелковым обучением, хотя было очевидно, что австро-германцы уже не в состоянии провести широкомасштабное наступление на Восточном фронте. При этом необходимо отметить, что исходные плацдармы готовились во всех армейских корпусах – то есть на девятнадцати участках. Причина тому – желание главкоюза в максимальнейшей степени соблюсти фактор неожиданности, так как резервов для Юго-Западного фронта не было (резервы самого фронта – две дивизии). Конечно, это не могло вызвать у войск большого энтузиазма. Один из участников войны (кадровый офицер) вспоминал: «Какое это унижение для воина, зарыться в землю!.. Какая подавленность духа от сознания, что ты обратился в крота!» [29]Между тем фортификационные работы являются «пробным камнем дисциплины» [30]. Австро-германцы, создавая непреодолимые укрепления на всех фронтах, отнюдь не готовились исключительно к обороне. Напротив – в кампании 1915 года – наступление на Восточном фронте; в кампании 1916 года – удар германцев на Верден и австрийцев – в Италии. Сам факт упорной фортификационной деятельности русской армии весной 1916 года говорит, что командованию удалось переломить негативные последствия поражений Великого отступления 1915 года, укрепить войска дисциплиной и во всеоружии морального духа готовиться к новому широкомасштабному наступлению.

К.-Г. Маннергейм вспоминал, что перед прорывом «мы приступили к необходимым подготовительным мероприятиям, используя опыт, накопленный на фронте во Франции». Действительно, брошюры с французским опытом привнесли в психологию русского командования убеждение в преимуществе позиционности над маневром. Поэтому, даже когда русские вырывались на маневренный простор, начальники душили этот порыв очередным окапыванием на достигнутых рубежах. Во многом по этой же причине подавляющее большинство русских военачальников считали Французский фронт главным фронтом Мировой войны, и действительно, такой подход приводил к тому, что мы не использовали своих шансов во вкладе в разгром врага, отдавая их союзникам. Например, капитан Топорнин, во время войны проводивший эксперименты с управлением ружейным огнем, писал: «Плацдармы связывают движение, затрудняют управление, облегчают неприятелю пристрелку и стрельбу на разрушение (по ходам сообщения). Потери войск в ходах сообщения действуют более плохо на дух, нежели в открытом поле. Но яма, ход сообщения тянет к себе – развивает стремление прятаться, падает активность духа, теряется наступательный порыв… и все-таки плацдармы имеют на войне место, а стрельбу бракуют!» [31]